Заклятые пирамиды. Антон Орлов
кого-то изгнать, прежде всего нужно, чтобы он как минимум появился.
У молонских магов было на этот случай несколько прожектов, ни один из которых не сулил обязательного успеха, но радикальное решение предложил заграничный коллега, командированный для помощи и обмена опытом Светлейшей Ложей. Роль приманки сыграет вытребованный им из Ларвезы ученик-амулетчик.
Ловить на живца надежней, чем плести вероятностные уловляющие чары, которые сработают или нет, еще вопрос. Мастерство Светлейших, сумевших перебросить из своей резиденции в Молону живого человека, тоже внушало уважение: с такими коллегами-конкурентами следует считаться и не ссориться. Однако молчаливый парнишка с шевелюрой пшеничного цвета, одетый как сын молонских горожан (это правильно, тварь на здешних детей натаскана), выглядел слишком смирным и дисциплинированным. Ни слова не проронил, ни на шаг от учителя, никакого своеволия. Все это похвально, спору нет, но ведь Шуппи-Труппи на тех, кто слушается старших, не нападает.
– Он справится, – сухо и категорично возразил Орвехт, когда местные коллеги поделились сомнениями.
Оставалось только поверить ему на слово.
Суно в глубине души тоже беспокоился. По его расчетам, Дирвен, защищенный амулетом, не должен был пострадать, и все же чувство ответственности заставляло мага раз за разом придирчиво пересматривать мысленный план экзорцизма, выискивая слабые места.
Дирвен молчал, словно воды в рот набрал, как ему было велено. Если он заговорит по-овдейски, коллеги заподозрят, что дело нечисто. Орвехт уже связался с Ложей, и Дирвена Корица задним числом зачислили в школу амулетчиков, но с молонцев все равно станется предъявить на него права, если пронюхают, откуда он взялся. Это же самородок чистого золота! А овдейцы так увлеклись «детским счастьем», что проглядели у себя под носом амулетчика с недюжинными способностями. И они тоже могут затребовать его обратно, если поймут, какого маху дали. Что ж, Суно собирался выиграть эту партию и благополучно доставить ценную находку в Ларвезу.
Он все-таки добился того, чтобы мальчишка рассказал ему свою историю. Без легких чар не обошлось, но Орвехт должен был все выяснить. Торжество глупости, как обычно… Впрочем, не только глупости, еще и людской корысти.
Если бы у всех небогатых овдейцев отбирали детей под предлогом того, что бедность мешает детскому счастью, правительство Овдабы разорилось бы на приюты, а в стране начались бы волнения. Очевидно, это происходит, когда находится заказчик. В нашем случае – госпожа Хентокенц из городского Совета наблюдателей при Надзоре за Детским Счастьем. Дирвен, на свою беду, хорош собой, и влиятельная бездетная дама положила на него глаз, едва увидела их с матерью в зале суда. Разумеется, судьи уважили ее желание. По Хартии Личных Прав Фронгеда Хентокенц имеет право завести ребенка – не важно, каким способом, а Дирвен, в свою очередь, имеет право на счастье… Но сколько бы он ни кричал, что хочет вернуться к маме, слушать его никто не станет: только суд может решить, где и с кем ребенок будет счастлив. Его мнение в