Рассказы седого ворона. Игорь Александрович Мелик-Фарамазов
на них окровавленную собаку. Сбила её пуля первого выстрела. Найда рухнула грудью на землю и поднялась уже на трёх лапах: передняя конечность была перебита, и тут же в неё, как в хорошую мишень, ударили еще две пули. Офицер подскочил к мёртвой изуродованной собаке и стрелял в упор, пока не опустела обойма.
Всё. Не стало собаки. Что ещё может произойти? Но в истории этой конец более странный, чем сама история.
Длинный приказал двум солдатам вынести труп Найды за территорию части и зарыть. Солдаты положили мёртвую собаку на кусок брезента и волоком потащили за забор. Грунт здесь очень каменистый, зарыли её неглубоко, здесь же бросили окровавленный брезент.
Ночью на могиле Найды жутко и протяжно выл Чёрный, выл да самого утра. Утром дядя Лёша пытался увести его, но пёс не уходил. Трус, подлец и эгоист Чёрный видел, как его вожак и подруга дралась с Толстым, видел, как её обижали и убивали, но он прятался, по своей природной трусости боясь вступиться за Найду, а теперь он горевал на её могиле. В эту ночь у безродного метиса навсегда пропало заискивающее выражение глаз, никогда больше он не станет принимать рабскую сгорбленную позу и поджимать хвост. Трое суток он не отходил от могилы Найды, три ночи жутко выл, горюя о своей подруге, и не притрагивался к еде, которую приносили прапорщик, только пил принесённую для него воду.
– Умрёт, наверное – до страшного равнодушно сказал дядя Лёша. Он стал вроде бы как то меньше размером, более корявым, изрытое оспой его лицо потемнело ещё больше.
Утром четвёртого дня Чёрный пришёл на КПП.
– Пришёл? – обрадовался прапорщик. – Кушать хочешь?
Чёрный не суетился как обычно, не заискивал, прямо и спокойно смотрел глазами уверенного в себе кобеля. Увести дворнягу не получилось, он пришёл не за едой.
На Толстого он набросился сзади, рванул клыками самое незащищённое одеждой место – бедро, тут же вонзил зубы и рванул внутреннюю сторону другой ноги. Пытаясь помочь орущему приятелю, сзади собаку за хвост схватил Длинный. Длинного Чёрный грызанул в колено, от неожиданности и боли тот разжал пальцы, и сразу собачьи клыки вонзились в кисть его руки.
Чёрный отбежал метров на тридцать, на холмик, спокойно и сосредоточенно слизал вражью кровь, почистился, внимательно оглядел сверху КПП, штаб, территорию части, оглядел место, где прожил всю жизнь, повернулся, и трусцой побежал прочь. Никогда больше он сюда не приходил.
Мучи
Это был самый приветливый и жизнерадостный из шестерых живших тогда у меня щенков «азиатов». При встрече она обязательно должна была слегка ткнуть в руку влажным холодным носом, а встречаясь с группой знакомых щенков, она так и здоровалась – быстро тыкала в каждого мордой, из – за этой особенности назвал я её Мучи – поцелуй.
Известны были три поколения её предков, внешне это была отличная породная сука САО, но месяцев с семи её возраста я стал всерьёз искать в ней черты охотничьей