Гарики предпоследние. Штрихи к портрету (сборник). Игорь Губерман

      Куда чуть зорче ни взгляни —

      везде следы вселенской порчи;

      чем мысли глубже, тем они

      темнее, тягостней и горче.

      Много еще черного на свете

      выползет чумой из-под обломков:

      прах и пепел нашего столетия

      радиоактивен для потомков.

      Я разумом не слишком одарен,

      однако же теперь, на склоне дней,

      я опытом житейским умудрен.

      Отнюдь не став от этого умней.

      Умом нисколько не убогие,

      но молят Бога люди многие,

      трепя губами Божье имя,

      как сосунки – коровье вымя.

      Прости мне, Боже, мой цинизм,

      но я закон постиг природный:

      каков народный организм,

      таков, увы, и дух народный.

      В морали, это знает каждый,

      нужна лишь первая оплошка;

      нельзя терять невинность дважды

      или беременеть немножко.

      В любом из нас

      витает Божий дух

      и бродит личный бес

      на мягких лапах,

      поэтому у сказанного вслух

      бывает соответствующий запах.

      Часто сам себе необъясним,

      носит человек в себе, бедняга,

      подло поступающее с ним

      некое глухое альтер-Яго.

      Подлинного счастья

      в мире мало,

      с этим у Творца ограничения,

      а кого судьба нещадно мяла —

      счастливы уже от облегчения.

      Мир иллюзий нам отечество —

      всё, что кажется и мнится;

      трезвый взгляд на человечество —

      это почва, чтобы спиться.

      А кроме житейских утех, —

      негромко напомнит мне Бог, —

      еще ты в ответе за тех,

      кому хоть однажды помог.

      В одном лишь

      уравнять Господь решил

      и гения, и темного ублюдка:

      в любом из нас гуляние души

      зависит от исправности желудка.

      Увы, но играм интеллекта

      извечно всюду не везло:

      всегда являлся некий некто,

      чтоб их использовать во зло.

      Пока живем и живы – мы играем;

      до смертной неминуемой поры

      то адом озаренные, то раем,

      мы мечемся в чистилище игры.

      Только с возрастом

      грустно и остро

      часто чувствует честный простак,

      что не просто все в мире непросто,

      но и сцеплено как-то не так.

      Реки крови

      мы пролили на планете,

      восторгаясь, озаряясь и балдея;

      ничего не знаю гибельней на свете,

      чем высокая и светлая идея.

      В наших каменных

      тесных скворечниках,

      где беседуют бляди о сводниках,

      Божий дух объявляется в грешниках

      несравненно сильней,

      чем в угодниках.

      Я