Казенная сказка. Олег Павлов
в степи огородец, картошку здесь же посадить? Из одной картошины, говорят, потом целое ведро получается. Будем у казахов мясо на картошку выменивать, а потом и свою скотину заведем, когда рота на картошке разбогатеет. Может, и не погонят на пенсию, может, оставят при хозяйстве, если сделается полезным для людей. Он бы полк картошкой, мясом снабжал. И решил Иван Яковлевич, что дождется очередного завоза – сколько картошки выделят, столько и зароет. А продержатся, пока расти она будет, на крупе, да и жиром перебьются говяжьим, вытерпят.
Глава вторая
КАРТОШКА
Мухи, змеи, птицы, пропавшие кто осенью, кто зимой, в поселке в ту пору еще не появлялись. И было ранней весной грустно жить, так как из живых на поверку только люди и вши оставались. А у этих тварей, которых даже не ухватишь, не разглядишь, обнаруживался свой характер: стоило человеку оголодать, отчаяться, как они тут же начинали во множестве на нем плодиться и делались такими же голодными, отчаянными. Унынье в поселке было повсеместным, даже воздух в помещениях навсегда прокис и кишел вшами, то есть был в некотором роде башковит и самостоятелен.
В тот первый день, когда грузовиком в Карабас была завезена картошка, капитан еще удержал людей. Заболтал, бедных, что надо ее перебрать, чтобы определить, сколько сгодится и какую выгадать на каждого пайку. Перебирая, служивые украдкой жрали и сырую картошку – ее в полку подморозили, и она была рыхлой и сладкой. Капитан крик подымать не стал. Рассудил, что изведут ее не много, надеясь на завтрашний паек, и даже прятать не станут.
Ночью Хабаров боялся уснуть. По канцелярии рыскали голодные мыши и грызли, то есть брали на зубок, все нехитрое канцелярское имущество. Времечко растаивало, и капитан слабел, чувствуя предутренний холод. Остаток ночи он раздумывал: солдатня откажется копать огород, а если не выдать положенной пайки, то и сожгут казарму. Потому капитан поднялся еще в полутьме и сел у оконца. На его глазах небо светлело, распахивалось, а из мглинки выступали бескрайние степные перекаты.
Его истошный, вроде спьяну, голос раздался в спящей казарме. Подняв боевую тревогу, капитан вооружил солдат саперными лопатками и погнал со светлого мертвого двора в степь. Задыхаясь, солдаты перешептывались: «Вот пьянь, чего ему взбрело?» А капитан принялся размахивать руками, будто на поле боя распоряжался. Солдатня нападала на распростертую пустую землю, потом окапывалась, как это приказывал Хабаров. Капитан шатался вдоль копошащихся цепей, потрясая пистолетом, если рытье самовольно прекращалось, и подбадривал: «Налегай на лопаты!»
Перекопанной земли становилось все больше. Он обмеривал ее негнущимися ногами, а когда выбился из сил, приказал всем выстроиться на краю поля. Перед замершим строем выволокли мешки, и тогда раздалось: «Братва, гляди, это же он жратву нашу в землю хочет зарыть!»
Хабаров было удушил этот лай раскаленным от отчаянья криком: «Молчать! Мы не пайки, мы будущее наше в землю зароем. Через полгода пюре ведрами