Неоконченная повесть. Цви Прейгерзон
заданий и упражнений уходило много времени, вдобавок ребятам приходилось постоянно заучивать наизусть множество стихотворений. Друзья по пансиону и гимназии любили не только задушевно поговорить, но и частенько спорили, обсуждая интересующие их темы. И конечно, Шоэль не смог бы прожить там без книг – страсть к чтению осталась у него потом на всю жизнь.
По субботам Шоэль старался не пропустить общую молитву в пансионе – тогда он еще проявлял религиозное рвение, которое сильно поумерилось позднее. Затем следовал обед, после которого иные ученики предпочитали поспать часок-другой по-стариковски. Но наш герой был совсем не таков. Он любил выйти на улицу, прогуляться в субботней тиши, приятной душе после шумных будней. На берегу Шеилка садился на валун и долго-долго смотрел на далекий горизонт, туда, где небо смыкается с водой.
Тихо наползали волны, растворяясь в песке, рассыпаясь по гальке. Их шуршащее движение завораживало, и хотелось бесконечно смотреть, как морская пучина неутомимо выплескивает и снова поглощает громадные фиолетовые массы воды. Но наступала пора идти в гимназию, где ученики по субботам читали вслух рассказ, загодя подготовленный учителем. Шоэль кидал в море прощальный камешек и уходил. В одну из таких суббот настала и его очередь прочитать рассказ из журнала «Моледет».[40]
В гимназической программе обучения нашлось место и футболу. Шоэль играл за свой класс. Футбольное поле находилось за городом, песчаная площадка была плохо приспособлена для игры, но футбол есть футбол, и азартные крики игроков далеко разносились по всей округе.
К вечеру, когда Шоэль неспешно возвращался в пансион, наступал пик ночной жизни города, когда жители Тель-Авива семьями высыпали на улицы. Повсюду и везде, на улицах и площадях, бульварах и тротуарах, звучала разноязычная речь, но, тем не менее, иврит уверенно прокладывал здесь свою дорогу.
Тепло и славно было Шоэлю в прекрасной стране предков. Праздничные дни отмечались в большом зале гимназии, украшенном гирляндами цветов из бумаги и разноцветными фонарями. До поднятия занавеса, предваряя представление, звучали песни на иврите. Но вот звенит колокольчик, и начинается концерт. Выступает оркестр, его сменяют хоровой и танцевальный ансамбли, звучат стихи… Особенно Шоэлю нравилось художественное чтение в исполнении гимназиста Варди.
Незаметно проходят счастливые месяцы, заполненные учебой и музыкой, солнцем и зимними дождями. Миновали тевет и шват[41], наступила весна, желанная, прекрасная. То ни с чем не сравнимое чувство, когда поутру, еще не успев проснуться, ты чувствуешь, какой праздник у тебя на душе. Ты умываешься, завтракаешь вместе со всеми, кидаешь в сумку тетради и книги и идешь в гимназию. Весна царствует на небе и на земле. Прозрачный воздух напоен хмельным ароматом кричаще ярких южных цветов. Рядом – лишь протяни руку – шумит веселое море, на горизонте застыла парусная лодка, и щедрое солнце благословляет тебя каждым своим лучом.
Вокруг мелькают
«Моледет»
Тевет, Шват – название месяцев по еврейскому календарю. Приходятся на зиму.