Внук Персея. Сын хромого Алкея. Генри Лайон Олди
двух великих – Персея и Пелопса – отмечали, что Убийца Горгоны умер куда скромнее Проклятого. Ну, поднялся к звездам. Сверкает по ночам. Так это еще голову задирать, и то не всякий раз увидишь. Тучи, знаете ли. Зато Пелопс…
О-о, Пелопс!
Скипетр его – работу бога-кузнеца Гефеста – отвезли на материк, в Херонею. Меч его – золотой эфес, клинок черной бронзы – доставили в Сикион. Колесницу его – дар владыки морей Посейдона – отправили во Флиунт. Там безутешные жители не угомонились, пока не взгромоздили колесницу на крышу храма, прозванного с тех пор Царственным. Плащ его… венец его… сандалии его… Казалось, погребальный костер натолкнул хитроумного Пелопса на мысль завоевать своим имуществом все земли вокруг.
Дома, в Писе, остались одни кости.
Их сложили в медный ларец и поместили в святилище – храм в свою честь покойник велел построить заранее. Жрецы объявили волю богов, сильно смахивавшую на волю Пелопса. Ежегодно тени усопшего будет приноситься в жертву черный баран, поджаренный на костре из белого тополя. Сжигать барана в уголь запрещалось. Напротив, поливаемый соком граната, баран готовился наилучшим образом. Каждый, вкусивший жаркого, считался нечистым. С этой минуты он допускался в окрестные храмы только после омовения – и внесения поминальной лепты на благоустройство святилища. Если баран оставался невостребованным, собравшихся кормили насильно. Потом их мыли в реке – под надзором мускулистых рабов с палками в руках – и собирали лепту. Кроме этого, лучшим юношам Элиды вменялось в обязанность бичевать себя перед алтарем Пелопса. Кровь их жертвовалась тени за компанию с бараном.
Бичевались с радостью – по слухам, это увеличивало мужскую силу.
– Хо-хо! – смеялись в Арголиде.
– Забавники! – потешались в Арголиде.
– Еще б лошадей на крышу храма затащили! – издевались в Арголиде.
А там и прикусили языки. Когда сидишь в осаде, языком не отобьешься. «Где осада?» – изумлялись мудрецы. «Никого под стенами!» – возражали мудрецы. Простаки же чесали в затылках – и шли точить мечи. Взлети над Пелопоннесом на птичьих крыльях, огляди землю из-под шапки облаков – что видишь, простак? Кто оседлал Истмийский перешеек – пуповину, соединяющую полуостров с материком? Град Мегары, обитель смельчаков. Правит в Мегарах грозный боец Алкатой, сын Пелопса. Сел на каменистом берегу Саронического залива, уставил копье в небо. Рядом, у звонких вод Селлеиса, в роскошной Эфире, правит Коринфий, сын Пелопса. Переименовал, шутник, Эфиру в Коринф, и посмеивается. Сунься чужак на Истм – с двух сторон возьмут в клещи, раздавят. Южнее, на скалистой дороге из Коринфа в Аргос – не успели оглянуться! – выросли Клеоны, богатые устройством. Правит там хитрец Клеон, сын Пелопса. Загородил дорогу стенами, дерет с путников мзду, а с телег – вдвое. Свернет обоз на запад – час от часу не легче. В плодородной, богатой реками Асопии властвует гордый Сикион, сын Пелопса. Чем он хуже братьев? – да ничем. Вот и дал городу свое имя. Еще западней, в богатых дичью Летринах, бьет кабанов, стреляет коз Летрей, сын Пелопса. Зазеваешься – поймаешь стрелу, козел! На юго-востоке, в браноносных Трезенах,