...Это не сон! (сборник). Рабиндранат Тагор
Она могла сказать ему, что он сам мешал ей учиться хозяйничать, что для всего нужны навыки и опыт, но ей и в голову не пришло оправдываться. Она сама считала себя неспособной, даже тупой, не годной ни на какое дело. И когда Мохендро, рассердившись, поставил ей в пример Бинодини, она приняла это покорно и без ревности.
Аша слонялась возле комнаты больной свекрови, иногда подходила к двери и в нерешительности останавливалась у порога. Ей так хотелось стать полезной, сделать что-нибудь, но никто не нуждался в ее помощи. Аша не знала, за что взяться, как найти свое место в доме. Смущенная собственной беспомощностью, она оставалась в стороне от семьи. С каждым днем терзания бедной женщины становились все невыносимее. Она не отдавала себе ясного отчета в своих страхах, смутных опасениях. Чувствовала, что собственными руками губит свое счастье, но как это случилось, почему все вокруг рушится, этого она не знала. Бывали минуты, когда ей хотелось закричать в исступлении: «Ну да, я недостойная, неспособная, – другой такой тупицы нет на свете!»
Раньше Аша и Мохендро любили уединяться в каком-нибудь укромном уголке дома. Иногда они разговаривали, иногда молчали, но всегда бывали счастливы. Теперь же, когда не было Бинодини и Мохендро приходилось оставаться с глазу на глаз с Ашей, он не знал, о чем говорить с ней. Наступало тягостное молчание.
– Кому это письмо? – спросил однажды Мохендро привратника, увидев в его руке конверт.
– Бихари-бабу.
– Кто передал?
– Госпожа Бинодини.
– Дай-ка сюда.
Мохендро взял письмо. Как ему хотелось вскрыть его! Но, повертев конверт в руках, он небрежно вернул его привратнику. Если бы он открыл письмо, то прочел бы там: «Тетя не хочет есть ни ячменя, ни саго. Можно ли дать ей гороховый суп?» Бинодини никогда не обращалась к Мохендро с такого рода вопросами, она полагалась только на Бихари.
Некоторое время Мохендро беспокойно ходил взад и вперед по веранде. Потом пошел в комнату и тут заметил, что у одной из картин почти перетерлась веревка и картина висит криво.
– Ничего ты не видишь! – резко бросил он Аше. – Так все в доме скоро пойдет прахом.
Букет, который Бинодини поставила в бронзовую вазу после пикника, давно уже завял, но никто его не выбрасывал. В другое время Мохендро не заметил бы этого, но только не сегодня!
– Бинодини не выбросила, значит, больше некому! – крикнул он и, схватив вазу с цветами, швырнул ее за дверь. Было слышно, как она со звоном покатилась по ступеням.
«Почему Аша не такая, какой я бы желал ее видеть? Почему она все делает не так, как я хочу? Почему она бесхарактерна и не может взять верх в супружеской жизни, а всегда во всем лишь потакает мне?» Так думал Мохендро в ту минуту. Вдруг Аша побелела, губы ее задрожали, и она с плачем выбежала из комнаты.
Мохендро медленно вышел, поднял вазу и поставил ее на место. Потом он сел в кресло у стола и долго сидел так, опустив голову на руки.
Сгустились сумерки, в комнату внесли лампу. Аша все не приходила. Мохендро поднялся на крышу и