Танец семи вуалей. Наталья Солнцева
По дороге к офису он предавался тревожным мыслям. Невольно вспомнилось, как дама в красном пальто первый раз явилась к нему на сеанс. Без предварительной записи, без консультации. Просто ворвалась в приемную, упала в кресло и потребовала кофе по-венски со сливками и сахаром.
У Симы дрожали руки, когда она подавала посетительнице маленькую керамическую чашечку с дымящимся напитком.
«Сливок у нас нет…» – промямлила ассистентка.
«Безобразие!» – то ли шутя, то ли всерьез возмутилась дама.
У Оленина как раз образовалось «окно». Постоянная пациентка укатила в Европу на воды, и он развлекался тем, что перелистывал Фрейда. Никогда не помешает освежить в памяти рекомендации такого светила, как основатель психоанализа.
Разумеется, он отложил Фрейда ради Айгюль, как назвалась незнакомка. Практика не менее важна, чем теория.
Это была красивая женщина с выраженными восточными чертами – жгучая брюнетка, длинноволосая и черноглазая, с нежным румянцем и яркими губами цвета зерен граната. Ее желтое платье тесно облегало фигуру, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь. На шее блестело широкое ожерелье из яшмы. Она будто сошла с персидских миниатюр и волшебным образом перенеслась в хмурую холодную Москву.
У Оленина перехватило дыхание, когда он увидел этакое чудо. Но он быстро преодолел оцепенение и произнес, прочистив горло:
– Прошу, располагайтесь… Кресло или кушетка? Что для вас удобнее?
Она, поколебавшись, выбрала кушетку и грациозным движением опустилась на нее.
– Вы знаете мои расценки? – осведомился он, ощущая сухость во рту.
Странно, что в тот момент ничего другого не пришло ему на ум.
– Конечно, знаю, – улыбнулась она. – У меня есть деньги.
На вид ей можно было дать не больше двадцати пяти. Она потупилась, разглядывая пушистый ковер на полу. У Оленина вылетели из головы все обычные фразы, заготовленные для первого посещения. В кабинете повисло молчание. Обычно девушки, которым за двадцать, казались ему неинтересными. Он обожал юность, дыхание и краски весны. Рассвет, а не полдень, вдохновляли его. Бутон, а не распустившаяся роза будили его кровь. Так проще было отбросить неумолимость времени и забыть о мимолетности жизни. Оленин любил весну во всех ее проявлениях.
– Как вас зовут? – спросил он незнакомку, которую мысленно окрестил пери[3].
Правда, у нее за спиной не было крыльев. Но доктор и не видел в ней падшего ангела – скорее дивную прелестницу. Не существует безгрешных женщин, в этом он убедился на опыте. За тонкой оболочкой личности, представляемой человеком в социуме, – будь то мужчина, дама или невинная девица, – клокочет бездна, полная гурий и чудовищ. И если первые охотно показываются на свет, то последние обитают на самом дне. Однако и те, и другие существуют.
Невинности не бывает даже в мыслях. А образ, который показывает нам сия бездна, – всего лишь один из бесчисленных
Пери – в иранской мифологии падший ангел, временно изгнанный из рая, приставленный охранять людей от демонов. Принимал образ крылатой женщины. Второе значение – женщина чарующей красоты.