Танец семи вуалей. Наталья Солнцева
в порядке, – успокоил он ассистентку, которая приготовилась к худшему. – Мы почти приехали.
Он высадил Симу у ее дома на Маросейке со словами:
– Позвони, чтобы тебя встретили…
– Зачем?
– На всякий случай. Темно уже, поздно.
– У нас во дворе фонари…
Оленину сегодня все не нравилось – собственная рассеянность, наивное бесстрашие Симы, угрюмые ночные улицы, твердые пласты снега вместо весенней зеленой травки. Какой же это апрель, если до сих пор приходится надевать теплую куртку?
Он старался быть внимательным и следить за светофорами. Это Айгюль выбивает его из колеи. Может, отказаться от сеансов и вернуть ей деньги?
Насмешливое смуглое лицо Айгюль с раскосыми очами предстало перед ним так явственно, что он зазевался и пропустил зеленый. Ему опять сигналили возмущенные водители. Он застопорил движение на полосе и затылком ощущал гневные взгляды и несущуюся в его адрес отборную брань.
Оленин жил на Красносельской. У него не было гаража, и приходилось оставлять машину во дворе под окнами, так, чтобы видеть ее из кухни. Этим вечером привычное место оказалось занятым.
– Что ж за день такой…
Ворча, доктор припарковался впритык к ржавому «Жигулю», который давно пора было сдать на металлолом, и красной иномарке. Не хватало только поцарапать чужой автомобиль…
У подъезда к Оленину подошли двое парней в одинаковых черных шапочках, надвинутых на глаза, и попросили закурить. Доктор мгновенно представил, что сейчас начнется: его свалят на землю и будут бить ногами, пока он не отключится… а потом обчистят карманы и убегут.
– Я не курю, ребята, – вежливо ответил он, оглядываясь по сторонам.
Как назло, во дворе не было ни души. Никто не выгуливал собачек, ни одна парочка не целовалась на грязных после зимы скамейках. Черт…
– Здоровье бережешь? – усмехнулся один из парней, дохнул пивом и смачно сплюнул. – Ну, береги, береги…
Они повернулись и, вопреки ожиданиям доктора, вразвалку зашагали прочь.
Оленин с облегчением приложил брелок к кодовому замку. Железная дверь подъезда открылась, и он нырнул в темноту. «Опять лампочка перегорела», – подумал доктор, и тут на его голову обрушился удар. Не слишком сильный… он даже не потерял сознание. Лежа на холодном полу, он пытался рассмотреть напавшего. В темноте было слышно громкое сопение.
– Ты че творишь, сучий сын? – выкрикнул мужской голос. – Че творишь?! Думаешь, тебе все позволено?
– Вы… кто? – выдавил Оленин и получил в ответ град ударов в бока и спину.
Он скорчился, закрывая руками голову. Мысль о том, что ему отобьют почки и сделают инвалидом, привела доктора в отчаяние.
– Х… в пальто! – грубо прохрипел голос. – Я по твою поганую душу!
– Что вам… надо? Денег? Возьмите портмоне… в кармане…
– Пошел ты со своими деньгами…
Несколько новых ударов отбили у Оленина охоту говорить. Зато агрессор, наоборот, осыпал