Кровать любовницы. Тиана Веснина
так, для очистки совести, кого Господь благословил этим ребенком: меня или Костю Капустина? Он что-то резко в Сирию свалил. Сумел в неделю заделаться собственным корреспондентом. Это Костя Капустин, который дальше, чем по пояс, в реку не войдет. А тут чуть ли не под пули полез. Значит, как только меня окрутят, он сразу вернется. Он – свободный и веселый, а я весь в супермаркетах, памперсах, сухих попках, фрутонянях и клизмочках».
Саше вспомнился один парень, который стоял перед ним в небольшой очереди в аптеке. Однако после того как он подошел к окошку, очередь значительно увеличилась. Парень вытащил из кармана два листка и принялся читать. Причем, когда ему подавали заказываемое, начинал с дотошностью уточнять: те ли это палочки для чистки носов и ушей младенца, а может, надо другие? какая присыпка лучше?…
Саша проглотил коньяк, который обжег ему горло и вызвал кашель до слез на глазах.
Думать было некогда. Могли взять силой не сегодня – завтра. «Надо бежать! – мысленно воскликнул он. – Хоть в Сирию к Капустину, хоть в сектор Газа».
Два дня спустя Аксаев вышел из дому и больше не вернулся. Пропал. Мать лишь разводила руками, отвечая, что он уехал по заданию редакции. В редакции так же разводили руками и клялись, что никуда Аксаева не посылали. И верно, Саша сам послал себя, но не куда-нибудь, а в первопрестольную.
Родители невесты, хотя Аксаев свою бывшую подружку за таковую не почитал, попытались напасть на его след. Но он это предвидел, поэтому улетел в Минводы, а уже там сел на поезд и поехал в Москву. А что было делать?…
Пока ехал, вначале еще как-то одергивал свои порхающие мысли: «Да нет! Наивно так думать – прямо сразу на телевидение возьмут. Придется в газетенках поработать. Побегать… − Он встал с полки, развел плечи и увидел себя в зеркале. – А вообще-то я просто создан для работы на телевидении. Внешность самая подходящая. Правильные черты лица. Говорю свободно, легко, не теряюсь в поисках слов, не делаю провальных пауз. Умею разговорить собеседника. Мои статьи, репортажи всегда отличались стремительностью изложения, иронией, точностью фактов. – И одинокая мудрая мысль: «Так не бывает!» − тяжело вздыхала и, охая, исчезала под напором самодовольных мыслишек. – А вот всем врагам назло – бах! – и устроился на телевидение. Бах! – и года не прошло, а я уже автор и ведущий программы. Круто! А?! Да как бы там ни было – пробьюсь!»
Казанский вокзал равнодушно принял под крышу своего перрона очередную партию жаждущих жить и умереть в столице, ибо, как утверждал классик, все это делать гораздо лучше в Москве, чем в любом другом городе, даже Париже. Саша решил не тратить время на выяснение, прав ли был классик или заблуждался, а просто поверил ему на слово.
Устроившись в гостинице, Аксаев принялся обзванивать своих так называемых московских знакомых. Он часто принимал в Ростове столичных журналистов. Уезжая, те оставляли свои визитные карточки и, слегка покачиваясь на ногах, после прощального ужина на берегу Дона, клялись помочь ему в решении