Власть и свобода журналистики. В. В. Прозоров
новости на «Эхе Москвы», кому – на нынешнем НТВ, а кому – «новостя́» с Макаром Морковкиным и Степаном Сундуковым???
В новейшей исследовательской литературе между тем справедливо отмечается, что «самое трудное в современной журналистике – осознать “отдельность” каждого человека, воспринимающего слово журналиста. Естественно, СМИ информируют прежде всего массы и лишь во вторую очередь – отдельного человека. Законы существования СМИ вступают в противоречие с творческими установками журналиста, который, как и писатель, стремится найти своего читателя, читателя (зрителя, слушателя) – единомышленника»[45]. Адресованное всем часто оказывается отправленным в никуда, в полную глухую неизведанность, когда «ничего в волнах не видно». Сложно, но благодарно вырабатываемое умение органично обращаться (в пределах журналистского текста) не только ко всем без разбора и исключения, но и (одновременно!) к совершенно конкретным «своим», близким, заветным собеседникам – одно из верных отличий профессионала высокой пробы, выступающего в печати, на радио, телевидении, в Интернете.
В самой текстовой адресации исподволь и отчетливо начинают различаться лица и личности определенного толка, свойства, мироотношения, миропонимания и т. д. Сказывается это в журналистском слоге и стиле, в неуловимо властной и вольной журналистской интонации. Ничего не должно быть нарочитого, императивного, декларативно-дидактического. Текст – разговор по душам. Свободный и честный, сдержанный и доказательный, сосредоточенный и доверительный.
Наше поведение на гуманитарной границе
ДОГОВОРЕННОСТЬ ТРЕТЬЯ. Почти вся сфера гуманитарного познания, устремленная к постижению политики, социологии, психологии, этики, права, мира искусства, способов речевого и невербального общения и т. д., имеет дело с феноменом нечеткой логики, оперирует нечеткими «пушистыми» множествами[46].
Особо следует сказать о границе в гуманитарно-исследовательских операциях. На границе взор наблюдателя делается более пристальным и настороженным. Граница в мире гуманитарных объектов текуча и подвижна, ее определенность относительна. Хочешь во что бы то ни стало установить границу, а она ускользает, схватил нечто – объял пустоту. Вовсе избежать этой опасности нельзя, можно лишь постоянно о ней помнить, пытаясь ее осторожно преодолевать.
Здесь сфера отчетливо повышенной неустойчивости, непредсказуемости, внезапности вторжения чужевидного. Отсюда заметное усиление косности, консерватизма нашего сознания именно на границе: отчетливо дает о себе знать сила притяжения к «своему», «привычному» и отторжения от «чужого», «малознакомого». По словам Ю.М. Лотмана, «понятие границы двусмысленно. С одной стороны, она разделяет, с другой – соединяет»[47].
Граница – знак властного самоограничения и одновременно знак его свободного преодоления. Граница дает ощущение одновременно уверенности и тревоги, твердости и неустойчивости,
Елина Е.Г. Современное мифологическое сознание и СМИ // 300 лет российской журналистики. СПб., 2003. С. 186.
Теория нечетких множеств, создавшая новые возможности для математического моделирования человеческого мышления, сложных гуманитарных систем, была разработана в середине 1960-х годов выдающимся американским математиком азербайджанского происхождения Лютфи Рахим Али Аскер оглы Заде (Лотфи Заде).
Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001. С. 262.