Книга перемен. Дмитрий Вересов
мужа, добавила: – Можно бы еще веер из страусовых перьев, если таможня пропустит.
– Самолично поймаю и ощиплю страуса, – пообещал Михаил Александрович, – если они там еще водятся.
– Ритуальный барабан, – заявил о своем желании Вадим, – можно самый маленький.
Олег промолчал, глядя на отца, а практичный Франик сказал:
– Ты мне, папа, лучше прямо сейчас кактус подари. А то мало ли… Может, тебе и не до подарков будет.
Тренировки у Франика были через день, и Олег добросовестно и не без удовольствия сопровождал брата в секцию, а потом по рано выпавшему в этом году снегу вел его домой, презрев короткий отрезок трамвайного маршрута. Им обоим нравились эти поздние прогулки сквозь подмороженный вечерний свет, они с хрустом дружно топтали молодой ледок над обмелевшими лужами, они ради крошечных, с шарик пинг-понга, снежков соскребали варежками с асфальта тонкий снежный слой, с рассветом растекающийся слякотью, высыхающий днем, а к ночи, не иначе как специально для них двоих, обязательно обновляемый. И у обоих в эту пору было два любимых запаха: запах снежной ночной свежести и пыльный, потный запах спортзала.
Франик тренировался упорно и самозабвенно. Он предпочитал чистую акробатику на ковре упражнениям на снарядах. На ковре он двигался так же естественно, как и ходил по улице. Это была прогулка юной ласточки, танец мотылька – полет, казалось, не требующий ни мышечного напряжения, ни работы вестибулярного аппарата, ни холодной спортивной отрешенности, сосредоточенности на результате, ради которого, собственно, и весь сыр-бор – тренировки, тренировки и тренировки.
Еще с доармейских времен Олег был немного знаком с Юдиным, тренером Франика, действительно, длинным и из-за серьезной давней травмы негибким. Юдин разрешал Олегу присутствовать на тренировках и, памятуя о его спортивных достижениях, даже просил иногда провести вместо него разминку с мальчишками. Олегу неожиданно понравилось это занятие, и он задорно командовал, а бывало, и присоединялся к тренирующейся юной компании, с удовольствием двигался, прыгал, бегал, отжимался и кувыркался. Забавлялся, как он объяснял это сам себе.
Юдин, наблюдавший за Олегом, как-то спросил:
– А как же бокс, а, Олег? Что бы тебе не вернуться? Вполне еще молодой, гибкий, прыгучий. Да и посильнее стал за эти годы.
Олег пожал плечами и не ответил. Его бывший тренер, к которому он привык, притерся, притерпелся, которого ненавидел временами вполне умеренно, без желания смертельно нокаутировать и таким образом решить проблему их взаимоотношений раз и навсегда, его тренер, сделавший из Олега чемпиона города, перебрался в Москву. А начинать все сначала, выстраивать изматывающие своей противоречивостью отношения, которые, по его мнению, неизбежно возникают между тренером и спортсменом, Олегу не хотелось, не хотелось пускать незнакомца на суверенную территорию своих интересов и пристрастий.
Подслушавший Франик наморщил нос: Олежка, по крайней мере, не ответил Коню отрицательно,