Деревянный каземат. Сергей Дубянский
знакомых, называл ее Викой – то ли им не нравилось странное армянское имя, то ли просто не могли его запомнить, но это ее совсем не обижало. Не то, что «чеченка».
– Бабуля счетчик очень просила, – сказала Аревик робко.
– На следующей неделе. Все электрики на аварии.
Аревик вздохнула, зная, что объяснять что-либо, бесполезно. Ее мнение не играло абсолютно никакой роли, а ведь так хотелось, чтоб всем было хорошо, даже этому ужасному Виталию. Может, если б жизнь его изменилась, он перестал быть таким грубым и бессердечным; тогда и у нее самой все будет… что все? Чего ей не хватает? Комната у нее есть (пусть ведомственная, принадлежащая ЖЭУ, но ведь она не собирается отсюда увольняться); есть зарплата (Аревик привыкла планировать расходы так, чтоб ее хватило на месяц). Главное, чтоб исчезло это уродливое пятно! Тогда, может быть…
– Занимайся текущими ремонтами, – резко оборвал ее мысли Анатолий Борисович и вышел, прихватив журнал, а еще через минуту по коридору прогрохотали нестройные шаги – значит, слесаря направились в кабинет, получать задание на день. По устоявшемуся графику Аревик знала, что минут через пятнадцать можно выйти покурить на свежем воздухе, а пока вернулась за стол. Взяла папку, на которой остановилась вчера.
…Столько квартир!.. И в каждой живут люди. Интересно, как они живут, все такие разные?.. Вот бы побыть хоть по минутке каждым из них, почувствовать себя другим – и думать по-другому, и делать по-другому; испытывать другие желания и другие ощущения… – она вздохнула. Нет, ничего у нее никогда не изменится – остается сидеть в своем подвале, со своим пятном и тоскливо считать бесцельно проходящие годы.
Задумчиво сдвинула папку, и взгляд уперся в русалочку. …А у нее, вместо пятна, хвост, и она также сидит, ожидая неизвестно чего… надо работать и все эти ненужные мысли рассеются. Людям надо делать ремонт, а я занимаюсь, черти чем… – она снова придвинула папку.
Словно очередная жизненная веха, подошло время обеда. Два бутерброда, коробочка кефира и сигарета ознаменовали переход к новому этапу, который закончится ровно в шесть. Следующей вехой станет поход через двор домой, а дальше два сериала – сначала по второму каналу, потом, по первому (других ее антенна не принимала, а кабельное телевидение не вписывалось в бюджет); потом ужин и сон.
Последнее являлось самым красочным и интересным из всего, происходившего за день. Она даже купила сонник, но никак не могла соединить воедино объясняемую там символику, а, тем более, применить ее к себе. Например, недавно она видела вечеринку – лужайка вокруг роскошной виллы; фонарики, озорно выглядывающие из листвы; чопорные люди во фраках (наверное, их она подсмотрела в каком-то фильме). Сама она там тоже присутствовала, и в этом не было б ничего удивительного, если б не одна деталь – впервые во сне она ощутила запах, который теперь периодически возникал в реальной жизни, а не исчез, как исчезали впечатления всех прочих снов. Стоило Аревик захотеть вспомнить его, как запах появлялся тут же, причем, не важно, где она в этот момент находилась