Любовница не по карману. Анна Данилова
не пришло, что я могу испытывать к ней что-то еще, кроме презрения и ревности. А я ни разу не улыбнулся ей. Ни разу! Мое лицо каменело, когда она смотрела на меня. А внизу живота появлялось сладостно-болезненное чувство. Иногда мне приходилось прямо-таки маскировать набухший ком в джинсах, я или прятался за спинку стула, или, сгорая от стыда и желания, отворачивался и почти убегал в свою комнату.
Я страдал. И никому не мог об этом рассказать. Да даже себе самому было трудно признаться, что я влюбился в свою мачеху.
4. Григорий
Сказать, что я хотел бы – пусть Зоя увидит меня, сжимающего в объятиях лаборантку Катю… Может, и да, но, скорее всего, нет. Думаю, она испытала бы шок, разочарование. Особенно если учесть ее воспитание и характер, можно было бы предположить: она набросилась бы на нас, особенно на Катю, схватила бы ее за волосы… Да, отвратительная бы вышла сцена. Но по мне, чем естественнее она бы себя вела, моя ненаглядная Зоя, тем счастливее был бы я, это точно. Мне кажется, что я и полюбил-то ее за эту естественность, за природную открытость и редкую красоту. Впервые увидев ее, я сразу подумал – повезло мужчине, который имеет право на нее! Вероятно, я по натуре собственник. Вот и про мужчину того я тоже подумал, что он собственник и что эта женщина является его собственностью. Как же иначе, рассуждал я, разглядывая ее избитое, в синяках лицо, распухшую губу. Бьет, скотина, такую прелестную женщину, совсем озверел! Либо он пьяница, либо отморозок, подонок, негодяй – не человек, одним словом.
Я вообще всегда боялся подойти к красивой женщине, и не потому, что я такой уж трус, нет, просто я знаю, что некрасив, ничем не примечателен и, подойди я к такой женщине, меня просто подняли бы на смех. Моя жена Нина была женщиной красивой, но ее красота была какого-то другого сорта, не знаю, как это объяснить, но я ее не боялся, знал, что она не откажет мне, будет моей. Думаю, это читалось в ее взгляде. И я не ошибся. Думаю, поэтому-то я и женился на ней, потому что заранее знал: мне с ней будет комфортно, она будет любить меня, заботиться обо мне и предоставит мне свободу. Не ту свободу, о которой мечтают мужчины, нет – мне свобода нужна была для моих занятий, для того, чтобы я мог спокойно, не терзаясь угрызениями совести, проводить долгие часы в лаборатории. И когда у меня была Нина, я не позволял себе интрижек со своими лаборантками, мне бы такое даже в голову не пришло. Это случилось гораздо позже, когда у меня начались проблемы с Зоей.
Так вот. Зоя. Не будь она такой избитой и несчастной, я бы не подошел к ней. Ее красота дорогого стоит! Если бы она стояла на обочине дороги, закутанная в меха, как та женщина из сугроба, я бы не осмелился к ней подойти и уж тем более обнять.
Женщина из сугроба. Однажды я возвращался домой, шел через парк. Была зима, ночь, а под фонарем в сугробе, привалившись спиной к дереву, сидела молодая женщина в соболиной шубе. Женщина необыкновенной красоты. Ни капли вульгарности – красота брюлловская, ренуаровская. Это была роскошная женщина. Если бы она стояла, а не сидела