Таинственная женщина. Жорж Онэ
так демонстративно ухаживал за дочерью нашего врага?
– Именно потому, что она дочь нашего врага, – спокойно ответил молодой человек.
– Это очень благородно, но глупо, – резко заметил банкир.
– Но из того, что Лихтенбах был, по-твоему, мерзавцем, совсем не следует, что Барадье и Граф должны вести себя как свиньи.
– Что побудило Лихтенбаха прислать сюда свою дочь? Очевидно, он хотел развеять наши подозрения выражением своей симпатии наследнице Тремона. Бесспорно, он причастен к делу… Но как это доказать?
– Правосудие не дремлет, – проговорил Марсель.
– О, правосудие! Разве оно работает должным образом? Из ста совершенных преступлений не наберется и двадцати пяти, которые удалось раскрыть, да и то случайно. Богатые и хладнокровные преступники могут быть уверены, что наказание их не постигнет.
– Дорогой отец, если весь хитрый юридический механизм не в состоянии действовать как должно, как же могут Барадье и Граф справиться с такой задачей? Нужно относиться к жизни философски.
– Да, философски! – проворчал банкир. – Помни, что я тебе говорю, Марсель: Лихтенбах – из тех людей, кто мстит не только оскорбившим их, но и их потомству. Тремон убит. Теперь придет и наш черед…
– Нет, отец, наш черед не придет, – сказал Марсель решительно, – клянусь, при первой же угрозе я отправлюсь к Лихтенбаху и сразу сведу с ним счеты.
В кабинет вошел дядя Граф, элегантно одетый и тщательно выбритый. Барадье подал сыну знак прекратить разговор, и все трое поднялись в покои мадам Барадье.
IV
Элиас Лихтенбах сидел в кабинете перед большим письменным столом в стиле Людовика XIV и тихо, словно боясь, что его могут услышать, говорил с молодым священником, небрежно развалившимся в глубоком кресле. Слабый свет угасающего дня, струившийся в окно, освещал костлявую, нескладную седую голову банкира. Ничто в его лице не напоминало толстого румяного Элиаса прежних дней – прожитые годы стерли с него краски юности. Челюсти по-прежнему выдавались вперед, но теперь из-за страшной худобы они невольно напоминали пасть хищного зверя. Волосатые руки с длинными крючковатыми пальцами внушали страх. Черная ермолка прикрывала большие залысины. Собеседник его, с красивыми тонкими чертами лица, говорил с южным акцентом.
– Дело очень выгодное, – убеждал он хозяина кабинета. – Участки, о которых я говорю, сейчас не имеют никакой ценности: это пустыри и болота. Покупка будет оформлена на ваше имя, и, как только мы подпишем с вами договор аренды, начнем строительство… Но нам будет нужен аванс в триста тысяч франков…
– Это не составит труда – у меня есть клиенты со свободным капиталом. Между тем ваш проект не обеспечен никакими реальными гарантиями. Но вам это безразлично. Самое главное для вас – найти деньги… – заметил банкир.
– Разумеется, это самое главное. Впрочем, мы хотим иметь дело только с вами, господин Лихтенбах. Эти господа очень подозрительны. Вам они доверяют, потому что не сомневаются в солидности вашей