Таинственная женщина. Жорж Онэ
портсигар, достала сигарету, спокойно закурила ее и, пуская кольца дыма, ответила своим мягким голосом:
– Да, верны, но далеко не полны. Я несравнимо опаснее. И вы это прекрасно знаете, но боитесь рассердить меня более реалистичным описанием. Однако вы заблуждаетесь. Я так презираю человечество, что вы нисколько не оскорбите меня даже утверждением, что я отношусь к нему как к товару и стараюсь извлечь из него максимальную пользу. Для меня люди не ценнее животных, предназначенных на убой. Они должны обеспечивать мое существование, они должны страдать и умирать – таково, вероятно, их предназначение. Одни существа словно созданы для того, чтобы работать, приносить жертвы, страдать, другие, наоборот, созданы для праздности и эгоистических наслаждений. Так распорядилась природа. Эксплуатируемые и эксплуататоры, вьючные и хищные животные – разве это не единственно разумная классификация? Посмотрите вокруг, везде увидите целые стада глупцов, которых погоняют, стригут и убивают несколько смельчаков. В чем же вы меня упрекаете? Если я из тех, кто убивает, то вы, милейший, принадлежите к тем, кто стрижет. Мы – одного поля ягоды, друг мой, только у меня хватает смелости признаться в этом, тогда как вы лицемерно прячете свое истинное лицо. Но у нас одна цель – эксплуатация людей ради нашей выгоды и нашего удовольствия. Если я ошибаюсь, попытайтесь опровергнуть мои слова.
Баронесса произнесла эту тираду спокойным тоном, который так странно контрастировал с ее цинизмом, что даже Лихтенбах, не питавший иллюзий насчет своей обворожительной собеседницы, с минуту пребывал в замешательстве. Он не отличался щепетильностью, этот торговец разным товаром. Но перед ним было существо более смелое, более беззастенчивое, если не более опасное, чем он сам. И он мысленно прикидывал, в какие дебри могла завлечь его эта женщина и какие преимущества могла ему предоставить. Да, она – прелестное, смертельно опасное орудие. Банкир знал, на что она способна. Но он был богат и влиятелен, ему не подходили те способы, которыми баронесса София Гродско обеспечивала свое существование. Что могло быть общего между ним, почтенным членом общества, и этой авантюристкой, добывавшей деньги из грязи и крови? Элиас понял, что наговорил много лишнего в начале беседы. Следовало показать прекрасной Софии, какая пропасть разделяет ее и банкира-миллионера.
– В общем, вы, конечно, правы, милая баронесса, – сказал он, – хотя придали своим мыслям слишком оригинальную форму… Все, что вы сказали, можно резюмировать так: неравенство между людьми будет существовать вечно, и всегда будут дураки, которых ловкие люди будут эксплуатировать под надзором жандармов и под контролем закона. Излагая свою теорию, вы забыли про закон и жандармов. Советую вам считаться с ними: если вы этим пренебрежете, то рискуете в один прекрасный день попасться.
Гостья презрительно засмеялась:
– Мелкая рыбешка остается в сетях, большие рвут сети и уплывают. Я ничего и никого не боюсь, кроме самой себя, я одна могу причинить себе зло… Но пока я не задумываюсь об этом…
– Пока! Но было время…