Возвращение жизни. Дмитрий Шульман

      Выпавший по ночному холоду снег к утру подтаял, напитался водой. Тайга посветлела, помолодела. Спрятала морщины распадков, оврагов, долин, по которым текли реки, бежали ручьи. Ветер трепал красные и желтые осиновые листья, которые уже не могли скрыть приближение зимы.

      Нефтепровод тянется по острову, пересекая тайгу, болотистые мари с севера на юг, и в самом узком месте Татарского пролива уходит дюкером под воду на материк. По всей трассе в небольших деревянных домах живут люди, по одной семье на каждом блокпосту – они следят за исправностью трубы. Трассовый проезд вдоль всего нефтепровода – это своего рода контрольно-следовая полоса, совсем как на границе.

      Обходчик проснулся рано. От первого снега двор стал чище и аккуратнее, грязь, размешанная тракторами и вездеходами, только угадывалась узором под белым покрывалом.

      Шестой блокпост – это 160 километров от районного центра. Глушь: тайга, сопки да медведи – постоянные хозяева здешних мест.

      Обходчик Иван был заядлым охотником и каждую осень приобретал лицензию на медведя. И тогда проверка нефтепровода становилась своего рода проверкой границы, где нарушителями могли стать только косолапые. Хотя Иван круглый год не только осматривал нефтепровод, но и примечал, кто ходит, куда ходит, и не только по следам – иногда видел мишек издалека.

      Когда мы познакомились, я был поражен его физическими данными. При росте около 180 сантиметров он был удивительно широк в плечах, натруженные ладони по размеру – чуть ли не саперная лопатка, крупная голова, спокойные темные глаза и белоснежная улыбка на обветренном, загорелом до черноты лице. Глядя, как он с легкостью управляется с завалившимся в глубокий сугроб снегоходом «Буран», можно было не сомневаться в его недюжинной силе. Разговаривал он неторопливо, мягко жестикулировал, но глаза при всем внешнем спокойствии выдавали в нем человека азартного, эмоционального и жизнерадостного.