Имя Тени – Свет. Алена Браво
завистники. А как же! Заведующая отделом из облпотребсоюза Филатова всех моих сдатчиков лично объездила. Никто, слава Богу, не раскололся. А меня пригласили работать в облисполком старшим инспектором по качеству. Филатовой я, кстати, отомстила: проехала по всем ее заготконторам – я ж эту фисгармонию изнутри знаю! – нашла массу нарушений. Так ей, говорили, прямо в кабинете плохо с сердцем сделалось. А не рой другому яму!
Жила я – не бедовала. Квартиру дали. Звонок зазвенит, открою двери – стоят ящики с помидорами отборными, яйца двухжелтковые, языки… никого нет, словно сами, хе-хе, притопали… Конечно, оно понятно было, откуда товар: я тогда по предприятиям шныряла в качестве арбитра между производителем и торговлей. Областная газета «Калининградская правда» статью мою напечатала про заготовку кожсырья – «Человек меняет кожу». Эх, разве ж думала, что скоро сама буду шкуру, как змея, менять? Всего у меня было в достатке, а вот счастья не было. Мужики попадались – тряпки, пусти-повалюся: ни в постели, ни в хате от них толку. Поехала как-то в столицу «золотую» в командировку, там в ресторане и познакомилась с Армандо. Сразу после ужина и поднялись к нему в номер. Совсем другой женщиной в Калининград поехала! А он за мной следом. На работе отпуск взяла, неделю из койки не вылезали… Что ты говоришь? Не это главное? Ну, это как еще поглядеть. Все бросила, сытую жизнь на потрясающий секс да гороховый суп-чичаро променяла. Дерьма тут нахлебалась… Пять лет работала в школе в пригороде… как ромашка полевая была среди цветных. Свекровь кишки выматывает, кровь пьет. Но я умею мысленно окружить себя сплошным белым спектром, чему и вас, дурочек, учу. Какой-то философ сказал: разве имеет значение, как на самом деле тебе живется, если ты считаешь, что плохо? И обратное тоже верно! Вот только, ох, не надо тот спектр на цвета раскладывать. А оно ж иногда, зараза, само получается. Иду, к примеру, через пригород, где учительствовала. Середина трудового дня, а посреди улицы мои бывшие ученики под «Деревенскую кофейню» отплясывают. Мать моя, что в Могилеве, за всю жизнь минутки днем без дела не посидела, а эти лбы одно знают: танцы да блядки… Но если совсем уж хреново станет, я в Испанию свалю. Вон что на бумажке написано… читай! Это адрес мил-ли-о-не-ра! С Канарских островов. Сами мне ручкой с золотым пером изволили написать. Так что сорная трава, права была мама, нигде не пропадет!
Сегодня – день воды. Стоя в клубах пара, мы с Фелипой сражаемся с распухшей змеей простыни. Ни ванной комнаты, ни душа в доме нет: в моей «спальне», почти что рядом с кроватью, в бетонной стене имеется ничем не отгороженная ниша, где из ржавого крана раз в три-четыре дня течет вода, разумеется, холодная: это и есть долгожданный «день воды». Все хозяйственные дела откладываются ради стирки белья. Грязная вода стекает в дырку в полу – вот и вся цивилизация. У Фелипы ржавая советская «Аурика», которая плюется пеной и грохочет, как трактор. В нашем «ласточкином гнезде» белье мгновенно становится черным от дыма, поэтому стираем много: сначала в машине, потом руками.