Цвет жизни. Василий Семенович Матушкин
Солнце, давно уже отработав свои рабочие часы, скрылось за холмами, окаймляющими невысокой грядой рабочий поселок. На Трамвайной улице вспыхнули блестящей цепочкой электрические фонари. Никанорыч нырнул в садик, окружавший зеленым венком один из домиков поселка. В раскрытые окна и двери лился ослепительный свет стоваттной лампочки. Там, внутри, громко разговаривало радио. Его слушала только одна седая, худенькая старушка, разглаживая на столе утюгом белье. В квартире Никанорыча, состоящей из двух комнат, было очень чисто: полы, стулья, косяки, всевозможные безделушки на комоде – все это отсвечивает полированным блеском. Нигде нет соринки. Все расставлено, уложено в строгом порядке.
– Штой-то долго так? – подняла голову старуха.
– На курсах был. Учиться взялся.
Старуха остановилась среди кухни с утюгом в руках. Удивленно посмотрела на своего старика, будто первый раз его увидела. Беззубый рот ее полуоткрылся.
– Ай на седьмом десятке анжинером хошь стать?
Никанорыч, раздеваясь, недовольно буркнул:
– А что ж не стать, разве заказана дорога? Давай ужинать.
На столе появились жирные румяные щи, жареная картошка в сковороде, политая сметаной, фруктовый кисель. Никанорыч попробовал щи, поморщился:
– Иль из погреба вынула?
– Пять раз ждамши разогревала. Шутка ль, на шесть часов запоздал. – И старуха бросилась к ярко начищенному примусу.
– Не надо! – еще сильнее сморщился Никанорыч. – Пока будешь ждать, кишки засохнут, – сказал он и принялся жадно уничтожать поданный ужин.
Жирный, отъевшийся кот, кажется, покрытый не шерстью, а белоснежным пухом, прыгнул на колени Никанорычу, мурлыча, выгнул дугой спину, аппетитно заглядывая в сковородку.
– Брысь! – толкнул его Никанорыч.
И кот белым шаром упал на пол. Он с обидой посмотрел на хозяина зелеными, будто стеклянными глазами и направился жаловаться к старушке. Никанорыч закончил ужин, ушел в переднюю комнату. Достал с полки толстую папку с чертежами. Отобрал нужные чертежи и разложил их на столе. Вот и схема коммутатора, которую объяснял и рисовал сегодня на доске преподаватель. Она уже начерчена во многих экземплярах, разукрашена значками и несколько лет назад изучена Никанорычем назубок. По ее засаленности можно догадаться, что не одну ночь сидел над ней Никанорыч. Достал еще с полки десяток различных учебников, руководств по электричеству, по уходу за моторами, машинами.
Все они когда-то были молоды и красивы, как и Никанорыч. Щеголяли яркими переплетами, а теперь истрепались, пожелтели. Скупал он книги в различные времена своей жизни, и теперь по ним, как по вехам, можно восстановить всю биографию их хозяина. Жизнь Никанорыча – длинная. Тринадцати лет белобрысым парнишкой Сашкой Долотовым поступил на завод в проволочный цех «бегунком». Его обязанность состояла в том, что когда из вальцев вылетает готовая проволока, нужно схватить ее щипцами и тащить бегом к катушке. Проволока, шурша, красной змеей извивалась за спиной. Тогда нельзя было остановиться, передохнуть, упасть, –