Островитянин. Томас О'Крихинь
работе, хотя в те времена работа-то была несложная.
Школа, само собой, открылась в понедельник, все расселись по своим местам, и, клянусь плащом[28], Король занял свое место рядом со мною. В десять лет, в 1866-м, я пошел в школу первый раз, а в то время мне исполнилось четырнадцать, значит, стоял 1870-й. Учительница раздала нам новые маленькие книжечки. Ее очень занимала черная доска, у которой девушка все время хлопотала, стирая и заново записывая все, что на ней было. Глаза у нее то и дело широко распахивались от удивления: редко успевала она записать задачу прежде, чем кто-то ее уже решал, и приходилось заново усложнять ее.
Молодежь на Острове с большим увлечением относилась к этой новой работе. С того времени у них появилась особенная склонность к учению.
В ком-то из нас всегда живет подлинная страсть; во всех них жило влечение к морю, стремление к большой воде. Они были пронизаны шумом ветра, который каждое утро налетал с морского берега, грохотал у них в ушах, прочищая мозги и выбивая пыль из голов.
Хотя Король сидел рядом со мной ежедневно, и оторвать его от меня не удалось бы и молотком железной дробилки, каждый раз, когда мой друг поворачивал голову в мою сторону, он делал это не для того, чтобы мне помочь. Он все время водил взглядом туда-сюда и показывал мне то на уже довольно большую девочку, у которой из носа вытекала сопля, то на другую, у которой была выпачкана щека, то на мальчика, который ему с виду не нравился. Король говорил мне шепотом:
– Ты вон на ту глянь: до чего же у нее нос отвратительный – как кружка!
Лишь в этом он, пожалуй, и был виноват передо мной: Король все время сбивал меня с толку, когда я был поглощен работой. Мы славно ладили, школа нам очень нравилась, но в то же время нам всегда было здорово, когда наступала суббота и нам позволялось бежать шалить и проказничать где только захотим.
Я очень хорошо помню субботу после Дня святого Патрика. Год был прекрасный, спокойный, рыбы дома вдоволь. Вдруг в дверь ворвался мой отец. Он вернулся с поля, хотя время было вовсе не обеденное.
– Что это тебя принесло домой? – спросила мама.
– День очень погожий, тихий, – ответил он. – Если встречу пару крабов, так, может, мне и пара морских окуней попадется, – сказал он и снова вышел.
Стоит ли говорить, что я тотчас увязался следом, и как только он увидал, что я иду за ним, сразу сказал:
– А ты куда собрался?
– Я с тобой. Пригляжу за крабом, если тебе попадется.
Ну так вот. Отец отплыл от причала к соседнему островку и принялся нырять и плавать, опустив голову под воду. Вытащил двух крабов из одной и той же трещины и принес их туда, где я стоял. Папа передал их мне, чтоб были под моим присмотром, – одного самца и одну самочку. Коллахом называют того, который самец, так вот он недолго оставался под моей опекой: раскрыл клешни и схватил меня за большой и указательный пальцы. А мне только и оставалось его выпустить. Я заорал что есть мочи от ужаса. Отец услышал мой испуганный вопль и со всех ног поспешил ко мне. Он сразу же понял,
Теплый плащ – очень важная деталь одежды в непогоду, поэтому его упоминание издревле было в ирландском языке клятвой и формально осталось ей даже тогда, когда сам плащ в Ирландии перестал быть обязательным предметом одежды.