Островитянин. Томас О'Крихинь
кольца[60], взяла лопату и стала молотить по свинье до тех пор, пока не загнала ее прямо к Михялу домой. И все мясо с боков этой свиньи Шивон оттяпала лопатой. А потом заявила хозяину, стоя в дверях его собственного дома, что, ежели в носу у этой свиньи еще хоть один день не будет кольца, тому придется ее съесть.
– Но ведь, – возразил Михял, – вряд ли нам обоим захочется есть ее живой. А ты разве уже не стесала с нее самое лучшее мясо своей лопатой?
– Пожалуй, – заметила Шивон Рыжая, – отправлю-ка я тебя в такое место, где ты немного остынешь, мой милый мальчик.
– Да иди ты к дьяволу! – вскричал Михял. – Покуда я жив, не выйдет у тебя закусить мясом с моих боков, как ты поступила со свиньей.
С того самого дня прошла неделя, и наш бедный Михял оказался из-за нее в суде. Шивон обвиняла парня и в том, и в другом, и в пятом-десятом, и его бы повесили по ее милости, если б не все те люди, что говорили в его защиту.
– Дева Мария! – воскликнула мама. – И долго она вот так продолжала?
– Четыре года или пять, – припомнил Томас.
– И что же потом заставило ее прекратить?
– Потом для нее настали скверные времена, потому что та благородная дама перестала ее слушать, – закончил Томаc Лысый.
Шестеро охотников едут с Острова в Белфаст
– Воистину, благослови, Боже, души усопших! – сказала моя мать Томасу Лысому. – А знаешь ты историю про здешних охотников, которые отправились в Белфаст?
– Странный вопрос – притом, что мой отец сам был среди них.
– Да что ты!
– Он и вправду был, так-то вот! Отец провел четырнадцать дней вдали от дома, в страшной нужде. Сам я в то время был маленьким, но хорошо помню, что даже не подумал, будто это мой отец, когда он вернулся обратно.
– Странно, что ты не смог его узнать, хоть прошло так немного времени. Ты ведь уже достаточно подрос, – заметил мой отец.
– Клянусь спасением души, мне тогда исполнилось десять лет, но эти страшные лишения так его изменили, что можно было поклясться на Библии, будто это вовсе не тот человек, что прежде.
– Я надеюсь, – сказал отец, – они взяли с собой в Белфаст хорьков?
– Нет, не взяли. У них было всего два хорька, и охотники запустили их в нору у ручья, рядом с тем местом, откуда их забрал корабль.
– Так они, верно, уже околели к тому времени, как охотники вернулись домой, – догадался отец.
– Мертвы, как Генрих Восьмой, – сказал Томас. – Да им давно пора было помереть, все-таки две недели ни крошки съестного в желудке, – добавил он.
– А чьи это были хорьки? – спросила мама, которая по-прежнему внимательно прислушивалась к истории.
– Патрика-младшего и Мориса Лиама хорьки, те недавно привезли их из Трали и отдали за каждого по пятнадцати шиллингов.
– А правда, Томас, – продолжила мать, – что они ушли далеко в холмы, когда увидели корабль?
– Они забрались на Жирный холм, стояло прекрасное безветренное утро, а из одежды у них почти что ничего не было – только рубашки
Кольцо вставляют в нос взрослой свинье, чтобы ей было больнее рыть и она не могла бы разрывать пятачком посевы и подкапывать стены домов. Свинья, у которой не было кольца, могла испортить что-то на участке Шивон. Однако понимая, что в суде будет трудно доказать ущерб, соседка решила спровоцировать хозяина свиньи на скандал и оскорбления.