Рассекающий пенные гребни. Владислав Крапивин
Жак стал уходить в эту ночь. Мальчик кинулся было за ним, но тьма вдруг заискрилась частыми звездами (как недавнее небо!). И мальчик понял, что это не просто ночь, а громадный шелковый шлейф с блестками. Шлейф тянется за платьем Катрин, которая играет Добрую Королеву. Не мог же мальчик упустить, бросить этот шлейф. Ведь он – королевский паж!
Мальчик хотел ухватить черный шелк. Если успеет, если схватит – все станет хорошо! Он уйдет в сказку, и нынешняя страшная жизнь будет над ним уже не властна!.. Однако невесомая чернота со звездами скользнула между пальцев, как воздух…
9
Когда в бойницах засветилось утро, мальчика разбудили. Он сразу все вспомнил. Над ним стояли незнакомые сержант и солдат.
Солдат протянул чистую белую рубашку.
– Вот… надень. Так положено.
Полотно пахло свежестью.
Поверх рубашки мальчик хотел опять надеть свою синюю куртку с измызганными галунами, но сержант сказал:
– Не надо…
«Это чтобы меня лучше видели с той стороны», – догадался мальчик. Потом подумал: «Наверно, и Витька увидит…» И от этого появилась сладкая горечь.
– А медаль можешь прицепить. На рубашку, – сказал сержант. – Медали тебя не лишали.
Мальчик оторвал медаль от куртки и бросил в амбразуру. Медный кружок с трехцветной ленточкой и вензелем его императорского величества…
Было время, когда барабанщик Даниэль Дегар верил, что готов умереть за императора.
А теперь за кого он будет умирать? За Витьку. И за тех пленников, которым помог бежать… Ну, их-то мальчик почти не знал, а вот Витька… что же, это не какой-то незнакомый, чудовищно далекий император. Витька – он живой, настоящий, добрый. За него – сто ит… Пусть он поживет на свете за себя и за Даниэля, пусть поплавает по морям, посмотрит на белый свет…
Теплая горечь нарастала в груди мальчика, намокли ресницы.
Вошел высокий длиннолицый священник (мальчик встречал его зимой в городке Тростевиле). Глядя мимо мальчика, священник сказал:
– Помолись, сын мой.
Мальчик ответил шепотом:
– Я ночью три раза прочитал «Патер ностер». Чего еще.
Священник положил ему на голову легкую ладонь, подержал немного.
– Тогда идем, сын мой… Господь милостив и дает нам надеяться до последнего мига…
Когда вышли, в мальчика весело ударило встающее солнце. Оно подымалось над развалинами, малиново-золотистое.
«Какое чистое», – подумал мальчик. Весь год солнце светило сквозь дым, но теперь дым развеялся, и мальчик впервые видел ясный восход.
Мальчика взяли за локти и заставили встать на высокий парапет. Далеко внизу было море – зеленая глубина под каменным отвесом. Погода стояла тихая, но все же у камней вода лениво ворочала космы бурых водорослей, ходила туда-сюда… А за бухтой был желтый берег со сплошной линией укреплений. Пустынный. Выжидательно притихший.
Все это мальчик видел недолго, его заставили повернуться – лицом к внутренней площадке