Ушли, чтобы остаться. Юрий Мишаткин
влюбчивой, скоропалительно принимала важные решения. «Это сейчас я стала мудрее, терпеливее, лучше разбираюсь в людях, не совершаю ошибок. Нужна ли Виталику, имею ли право перекладывать на него свои одиночество, тоску?.. Поздно что-либо менять, пусть все остается как есть…»
Присаживалась к зеркалу, накладывала на лицо крем, накручивала на бигуди волосы, завязывала косынку и укладывалась в постель. И под утро видела себя во сне под куполом цирка на трапеции, чувствовала неповторимость полета под куполом и, разжимая пальцы, ныряла в пустоту, которая не имела дна…
Электрик Петя выключил на время антракта на щите рубильник, погасил софиты, прожектора, арена со зрительным залом поблекли.
– Понравилось? Дальше будет еще интереснее – медведи да не простые, а белые, с далекого севера, точнее, Ледовитого океана.
Новая знакомая закивала.
Петя хмыкнул и принялся хвастаться, как сделал почти ручными семейство аллигаторов из реки Нил, выступал с крокодилами и однажды самый кровожадный чуть не откусил у дрессировщика руку.
Девушка широко распахнула глаза, сдержала дыхание. Довольный вниманием, Петя продолжал врать как по писаному:
– Другой на моем месте, слабак, бросил бы работать с опасными зверями, но меня крокодилами не испугать. Понятно, имеется риск, но без него в нашем деле никак нельзя.
– А где… эти… – залепетала очередная знакомая.
– Имеешь в виду того аллигатора? Пришлось списать – коль взбесился, толка уже нет. Сейчас временно командую светом, ожидаю поступления львов, чтоб обучить всяким трюкам.
– Но львы, слышала, тоже очень опасны.
– Придется рисковать собственной жизнью, или сделаю хищников послушными или слопают меня.
Врать Петя мог долго и красиво, но следовало на время отложить очаровывать девушку, заменить в двух софитах лампы накаливания…
Письмо из далекой от волжского города Сибири поступило на адрес цирка. Юрий Николаевич получил конверт от секретарши директора. Не стал читать при посторонних, ушел в свою гримерную, благо шел антракт.
Писал сын Виктор, его почерк на конверте Лосев узнал бы среди сотни других. Письмо шло довольно долго из Тувы, точнее, поселка Тоджа Тара-Хемского района, о чем извещал обратный адрес.
«Здравствуй, папа!
Пишу из центра Азии, где стоит подобный памятник, точнее, из Саянской тайги. Ближайший от нас поселок далеко – добираться около десяти часов, Экспедиция завершится осенью, когда похолодает. Вернемся в цивилизацию вначале по Енисею, затем самолетом в Красноярск, далее в Питер, чтобы сдать отчет, карты, пробы. К тебе приеду в начале зимы – только куда? Где к тому времени станешь выступать? За меня не беспокойся – не кашляю, не температурю, руки-ноги целы…»
Улыбка разгладила морщины на лице инспектора манежа.
«…Одно время заменял начальника экспедиции, но руководить не по мне. Питаемся дичью – тут ее много, муку, рис, крупы, сахар,