Пояс Богородицы. Борис Гучков

      Что доходы махоньки

      И устои плохоньки,

      Молодому – хаханьки,

      Пожилому – охоньки.

      Что нас одурачили,

      Души покалечили,

      Молодым – до лампочки,

      Старому – по печени.

      Подрастает деревце

      На замену дереву.

      Всё и ныне деется

      Строго по Тургеневу.

      Нет хлеба ни крошки. Одиннадцать вечера.

      Муж горькую пьёт – вот такой недостаток…

      Вошёл он, шатаясь, и выставил весело

      Бутылку на стол и зарплаты остаток.

      Измятые трёшки от гульбища пьяного

      Жена сосчитала – большие деньжищи!

      Как был, не раздевшись, дошёл до дивана он

      И грузно свалился, не сняв сапожищи.

      Туда, где у печки ухваты и веники,

      Бутылка летит, разбиваясь в осколки.

      В «Москва – петушки» незабвенного Венички

      Ей звонкое имя – слеза комсомолки.

      Припомнилась юность, не столь и далёкая,

      Непьющий жених, гулевые закаты…

      Муж спит, улыбаясь чему-то и чмокая,

      Лежит перед нею остаток зарплаты.

      Четвёртая стража ночи.

                                      Три с четвертью.

                                                          Громкий стук.

      Спросонья подумал: ангел, а это мой пьяный друг.

      Ангелы так не колотят по перекрестью рам…

      Мы делимся до рассвета сюжетами личных драм.

      Уже кончается стража и скоро сдавать ружьё.

      Он мне про свою зазнобу, а я ему – про неё.

      Друг с четвертью самогона, друг требует: «Наливай!

      Давай четырежды выпьем и окна отворим в рай…».

      Вольное ль, невольное,

      Под мотивчик лабуха

      Мне во сне крамольное

      Кто-то шепчет на ухо:

      «Если б не промотанное,

      Если бы не глупости,

      Стал бы ты промоутером,

      Менеджером в юности.

      То есть, стал бухгалтером —

      Знайте, мол, Петровича! —

      Дочку обрюхатил бы

      Яков Соломоныча.

      Жил бы ростовщичеством,

      Детям не обузою,

      И с её Величеством

      Не якшался Музою…»

      Знойное лето. В Поволжье – Сахара, геенна.

      Скудное сено. Расти не желает отава.

      И на зажинки, как водится, на Финогена

      Так и не спала жара, так и не спала.

      Жалят скотину, забредшую в озеро, слепни.

      Поле взывает: хоть капельку, Господи, брызни

      Птахи