Комната на семнадцатом этаже. Кира Мюррей
и казалось получает от работы удовольствие из-за осознания, что это ради Нади.
Он приходил измотанным, едва волоча ноги, часто не успев даже пообедать, а было уже не меньше десяти вечера и, поцеловав жену, шел к Наде и, казалось все его силы возвращались. Он играл с ней, укладывал спать, баюкал и кормил, позабыв о себе.
Максиму отводилось ещё тридцать два года. Он занимался спортом, пытался правильно питаться. Он делал все возможное, чтобы таймер на руке замедлил свой ход.
Но бывает, ты умираешь, даже если у тебя в запасе ещё не один десяток лет. Неожиданно для самого себя принимаешь какое-то решение, к примеру, пойти в бар после работы, вместо того, чтобы вернуться домой. И тогда тебе остается лишь наблюдать как года превращаются в недели или часы.
Ужасно то, что часто нет дороги назад. Ты не можешь понять, что же именно сделал не так. Ты просто сделал один шаг, такой же как вчера, по тому же пути, а времени стало меньше.
Пару лет назад Алина шла по улице и отведённые ей сорок пять лет в мгновение сократились до пяти. Она замерла посреди улицы, глядя на свое запястье, а вокруг сновали люди, иногда её толкая, а Надя дергала её за рукав. Но она не могла отвести взгляда от часов.
Но иногда таймер спасает жизни.
Она, едва не позабыв о Наде, за что после себя ненавидела, сорвалась домой, тут же набирая номер Максима. Она излишне внимательно смотрела по сторонам, обращала внимание на любую мелочь, как будто ей отводилось не пять лет, а несколько минут и она пыталась узнать причину своей преждевременной кончины.
Надя плакала, капризничала и не хотела ехать. Она цеплялась за Алину и говорила, что та обещала, что они пойдут в зоопарк. Алина даже не помнит, как дала своей дочери подзатыльник и плачущую затащила в такси, опять набирая номер мужа.
Тот не отвечал, и Алина нервно кусала губы, отгрызая сухую корочку, до солоноватого привкуса во рту и едва ли не плакала от бессилия. Когда Максим наконец-то ответил она облегченно выдохнула, как будто уже была спасена.
Заикаясь и глотая слова, она рассказала о случившемся. Таксист вежливо молчал и даже не просил успокоить надрывающуюся в плаче Надю, у которой покраснело от натуги все лицо. Девочка, захлебываясь словами повторяла, что хочет к папе, а мама плохая.
Максим приехал всего лишь спустя пять минут, после того как Алина и Надя перешагнули порог дома. Надя уже успокоилась и не рыдала, только всхлипывала и бросала на мать обиженные взгляды.
Но в тот момент Надя только раздражала Алина, хотелось отвесить подзатыльник сильнее, чтобы наконец-то Надя куда-то ушла и не мелькала рядом. Это было не впервой, но в этот раз вспышка раздражения была такой силы, что Алине показалось, что она способна едва ли не убить свою дочь. Та постоянно капризничала и что-то требовала и Алина в этот момент, за что после ненавидела себя, искренне желала, чтобы её дочь просто исчезла.
В младенчестве Надя постоянно плакала. Она не давала спать