Норма. Тридцатая любовь Марины. Голубое сало. День опричника. Сахарный Кремль. Владимир Сорокин
с фамилиями шахматистов…
Зак, жуя, забормотал:
– Значит, у Веры Менчик с Капабланкой вышел маленький Романновский. Зашли они к Корчмарю, выпили несколько Рюминых Кереса, поели Ботвинника и закусили Цукертортом. Капабланка, надо сказать, был очень Смыслов в Люблинских делах. Поиграв на Гармонисте, он повалил Веру на Рагозина и стал говорить, как он её Любоевич. Несмотря на то что Вера была очень Чистякова и Боголюбова, она пообещала быть с ним Ласкер. Но как известно, Вера Менчик была слишком Богатырчук, и у них с Капабланкой ничего не Левенфишло.
Калманович рассмеялся:
– Здорово!
Улыбаясь, Лещинский скомкал свой пакетик:
– Там в середине что-то было, ты пропустил.
– Может быть, конечно.
Калманович смеялся, качая головой:
– Ничего не Левенфишло!
– Именно, – серьёзно проговорил Зак и двумя пальцами отправил в рот отвалившийся кусок нормы.
Дверь приотворилась.
Осокин вошёл, улыбаясь, коснулся усов:
– Разрешите, товарищи?
Сидящие за длинным столом переглянулись.
Коньшин удивлённо приподнялся:
– Коля? Мать чесная, откуда?! Ребята, это ж наш бывший секретарь!
Он рассмеялся, вышел из-за стола и крепко потряс руку Осокина:
– Здорово! Ну и ну! Сто лет у нас не был. Забыл совсем.
Собравшиеся смотрели на них.
– Все новые, – выглянул Осокин из-за плеча Коньшина. И ни одного знакомого…
– А ты как думал! Умираэт старый члэн, растёт новий поколэн!
Сидящие за столом засмеялись.
Коньшин повернулся к ним:
– Вот, товарищи комсомольцы, познакомьтесь. Это бывший наш секретарь комитета комсомола, ныне секретарь парткома опытного завода прядильно-ткацких машин товарищ Осокин.
– А мы знакомы, что ты так официально! – улыбаясь, проговорила Храмцова. – Здравствуй, Коля, ты меня и не заметил.
Ну вот, Анечка, здравствуй. И знакомая нашлась… Здравствуйте, товарищи.
Члены бюро откликнулись вразнобой.
– Ну что, товарищи, по-моему, мы всё решили на сегодня? – спросил Коньшин, придерживая за руку Осокина. – С редколлегией все ясно, а вечер – это, Саша, ты своих культмассовиков раскачивай.
– Конечно, – кивнул головой Рудаков.
– Ну, тогда до новых встреч, – улыбнулся Коньшин. – Седьмого собираемся.
– Во сколько?
– Как всегда в шесть. А Туманяну, Вера, ты передашь.
– Конечно, обязательно.
– Ну, тогда всё.
Вставая, задвигали стульями.
Коньшин кивнул Осокину:
– Пошли ко мне.
Они обогнули стол и вошли в небольшой кабинет с широким столом, зелёным сейфом и ленинским портретом на стене.
– Нуууу… всё по-прежнему. – Осокин опустился в красное кресло. – Только Ленина сменил.
– Да, этот красивей, кажется. Я такого в немецком журнале видел. Это фотографика называется.
– Я знаю. У меня брат такие фото делает…
Коньшин сел на своё место, шлёпнул по столу ладонями:
– Ну, рассказывай!
– С директором