За Рифейскими горами. Вальдемар Крюгер
все поголовье оленей. Оставшись без источника существования, часть камасинцев покинула тайгу и перешла к оседлому образу жизни в подтаежных деревнях, где они постепенно смешались с русским населением. Нужно сказать, что уже в XVIII веке первые камасинцы вышли на степные просторы, где они поселились рядом с енисейскими кыргызами, говорившими на тюркско-качинском языке. Они получили название – степные камасинцы. Постепенно степные камасинцы забыли родной язык. Они стали пасти отары овец, сеять рожь и репу, и уже через несколько поколений называли себя русскими или хакасами.
Другая часть, осталась верной заветам отцов и перебиваясь с хлеба на квас, точнее говоря с черемши на воду, продолжала кочевать в тайге. Их называли таежными камасинцами, в простонародье – таежными татарами. Что однако не отвечало истине.
На Руси исстари инородцы живущие за Волгой, позже за Уралом, именовались татарами. Финно-угорские племена и народы жившие на севере Сибири – чудью. Иноземцы пришедшие с запада – немцами. Все просто, чтобы голову не ломать.
Сами же камасинцы называли себя «калмажи» или же «канмагжи», что означало ни больше ни меньше – «обитатели верховий Кана». Имеются сведения, что реку Кан камасинцы именовали «Пасбекун», что означает «дерево и вода красная».
На самом большом притоке Кана, реке Агуле, и стояла деревня Чаловка, где проживали наши три малолетних героя: Лешка, Василь и Матюша. Чуть выше деревни в Агул вливалась небольшая речушка. Летом ее берега утопали в раскидистых зарослях черемушника и ивы, зимой, заметало кусты снегом, чуть ли не до самой макушки. По огромным сугробам вились заячьи тропы, где деревенские мальчишки ставили волосяные петли. Зайцы, являлись большими почитателями ивовых веточек и прибегали к речушке каждый день, чтобы отведать полюбившейся им «ивовой каши». Тут-то и попадались косые в нехитрые приспособления подрастающих охотников. Сегодня зайчишка, завтра лисичка, а потом и глядишь соболишка. Еще никто мастером не родился, охотником тоже. С детства приучались чаловские мальчишки охотничьему ремеслу. Оно и не мудрено. В каждом доме висело у двери на гвозде ружье, предмет вожделенной зависти каждого пацана. День первой охоты с отцом являлся самым великим праздником, и не забывался на всю оставшуюся жизнь.
Но у деревенских детей были разумеется и другие забавы. Там у речушки, катались они с пригорка на самодельных лыжах и салазках. Было у пацанов из Чаловки, как и в других сибирских деревнях, подобие «снежного самоката». Некоторые из людей постарше возможно еще помнят это нехитрое деревенское изобретение. На широкую доску, куда позже вставали ногами, приколачивали стойку, или как в Сибири говорили «упорину». К ней, сверху, прилаживали перекладину (руль), за которою держались руками, съезжая с горы. Но самое интересное в этой незамысловатой конструкции была обработка нижней поверхности доски-лыжи. Для начала ее обмазывали свежим коровьим навозом и выставляли из хлева во двор, чтобы навоз замерз. На следующий день несколько