За Рифейскими горами. Вальдемар Крюгер
мать и отец, на другой, сидел, свесив ноги, дед. Вообще-то он должен был остаться дома. Стар уже, какой с него работник. Но и Захару нашлось заделье. Ему предстояло вернуться с конем обратно домой. Через реку Ашпуровы переплавлялись на лодке, что лежала спрятанная в густых кустах черемушника у реки. Прошлые годы они оставляли спутанного коня на луговине у реки, где он пасся, отгоняя злющих паутов[24] хвостом. Но в прошедшем году всю деревню взбудоражили события, произошедшие в волостном селе Ирбее. Стал там теряться скот. Особенно много коней уводили по ночам какие-то злоумышленники. Местные мужики скараулили злодеев. Ими оказались свои, односельчане. Расправа была жестокой. В дело пошли колы и навозные вилы. Несколько десятков человек были убиты. Позже эти события были названы «Ирбейским погромом». Конокрады были из татар (енисейских кыргызов). По всей видимости они решили вспомнить старое ремесло. У кочевников красть коней, тем более хороших, не считалось зазорным делом. Но с русскими мужиками лучше не связываться.
Это ужасающее событие, произошедшее в 1901 году, было действительно последним столкновением между русскими переселенцами и представителями коренного населения, потомками енисейских кыргызов.
Но мужики из окрестных деревень еще несколько лет побаивались отпускать коней в ночное без присмотра. Береженого бог бережет. А конь – опора крестьянского хозяйства. На себе пашенку не вспашешь, дров и сенца не привезешь. Так-то.
После разгрузки на берегу Агула «сенокосной амуниции», дед Захар заспешил в обратный путь. Еще дорогой сюда, приметил он в березовом околке молоденькие стройные деревца. Как раз, само то березки для черенков будут, подумал Захар. А ветки тоже зазря не пропадут. Будут веники на зиму, в баньке париться.
Иван вытянул из shy;-под свисающих веток черемухи лодку-плоскодонку. Матюша уцепился ручонками сбоку, помогая отцу. Лодка, визжа по галечнику деревянным, ссохшимся брюхом, нехотя съехала в воду.
– Матюша, там еще шест в кустах остался. Поди-ка, принеси, – произнес отец.
Матюша рысцой пустился к заветному кусту. Шест, как всегда, стоял прислоненным к разветвленному стволу черемухи. Марья принялась носить грабли да вилы в причаленную к берегу реки лодку. Иван разулся и забрел по щиколотки в воду. Его голые ноги белели в кристально-чистой воде реки. Выплеснув из лагушка вчерашнюю, застоявшуюся воду, он зачерпнул ковшиком студеной воды и для начала напился. Ох и вкусна наша водица. Затем начерпал ковшиком полный лагушок, и кряхтя, поднял его из воды. Тяжел! Пуда три верных!
Поставив в лодку, позвал жену.
– Марьюшка, иди садись, пока я лодку держу! Или може тебя подсадить? – прищурив лукаво глаз, произнес Иван. Марья довольно засмеялась. Все бы игрался! Сегодня не до этого будет, хватит вчерашнего.
Вчера, в первый день сенокосной страды, Иван и Марья были на покосе одни. Их сын, Матюша, рыбачил со своими друзьями.
После того как Марья, без помощи мужа, заняла место в лодке, Иван вышел на берег. Самое главное! Перемет поставить!
Матюша,
Сиб. пауты – слепни