Выучиться на Бога. Алексей Тихонов
колене? Ох, мыслил усадить мерзавца рядом за стол, а теперь схоронись-ка в углу, чтобы я тебя не замечал. Звука не подашь, если жизнь ценишь! Пшел!.. А вы располагайтесь, любезные, без церемоний.
Сам он сел первым, потянулся к еде, тем более аппетит был отменный – долгая дорога успела вытрясти ранний завтрак начисто. Ориема, в походах нередко деливший с хозяином кусок хлеба, тоже подключился без лишних слов. Зато спасенный преступник опустился на циновку робко, будто не веря в собственное везение. Сейчас, вблизи, удалось рассмотреть: еще молодой, лет двадцать пять – тридцать, по сути, ровесник Айнара. Высокий, узкоплечий, худой. Прочие черты терялись под многочисленными отметинами побоев – ссадины покрывали скулы и лоб, на торчащих из-под серой дерюги руках наливались синяки, запекшаяся кровь пятнала рваный балахон, даже волосы. Впрочем, кое-что не сумела утаить и кровь – длинное лицо с впалыми щеками безошибочно выдавало пришельца из-за морей.
– Иноземец? – удовлетворившись осмотром, спросил Айнар.
Человек, едва потянувшийся к плошке с мясом, замер и сглотнул. Дернулся острый кадык.
– Да, сударь… господин… Я Давор Халас, родом из Хэната, город Варц. Слыхали, вероятно?..
– Не слыхал. Однако ты очень хорошо говоришь по-нидиарски, сразу не отличить.
– Сыскался… учитель. Там, в Хэнате… торговец из ваших краев. Он согласился обучать. Два года…
– Охота была тратить столько времени на никчемное занятие? – хмыкнул Айнар, подливая терпкого соуса к рыбе.
– Вы не вполне правы, сударь. У нас, у меня и нескольких моих товарищей, имелась высокая цель, ради нее два года на изучение языка – сущий пустяк. Мы готовились гораздо дольше.
– Тогда странно, что не усвоили некоторые очевидные вещи. Прими совет: не хочешь пожизненно выглядеть чужаком, отпугивая людей – прекрати произносить это ваше западное «сударь». Здесь Диадон, свои порядки. Здесь к равному обращаются «кимит», к высшему – «господин», а к низшему… С ними как угодно.
Худая фигура согнулась в несмелом поклоне.
– Благодарю… господин.
– Да ты ешь, ешь – долго нынешнее празднество чрева не продлится.
– Что, неужели нападут?.. – даже сквозь кровь и синяки было заметно, как побледнел Халас.
– Крестьяне? – воин поднял голову от блюда и покосился в окно, откуда как раз донеслась новая волна недовольного гула. – Вряд ли. Где этим босоногим грязнулям отважиться кинуться под меч… Хотя, признаюсь, распалил ты их сильно. Зачем напакостил-то?
– Я не пакостил!
– А истукана во дворе кто свалил?
– Это… – иноземец замялся. – Это не со зла, клянусь! Сорвался, не утерпел… Взялся объяснять местному люду правду о божественном… А они словно глухие… Смеялись. И все на своего идола кивали – дескать, вот наш Бог, другого не надобно…
– Так оно и есть, – проворчали из темного угла.
– Заткнись, милейший, – лениво