А КАПЕЛЛА. Ариадна Юнн
жаловаться! Мне будет совершенно всё равно, где ты и что с тобой!
И она ушла.
«Ну и ладно! Переживу как-нибудь!»
«Дура!»
…Но ему стало очень грустно. Будто он остался один. Совсем один на этом свете. Снежка… Его Снежка… Как она могла?
Он понял только сейчас. Что она была просто слишком зла на него… в тот вечер…
Словно почувствовала, что его ждет беда… и что она уже так близко…
И вот он был здесь. Один. Идущий под конвоем по длинному тюремному коридору… Вперед… И без вариантов…
Холод. Холод. Холод.
А еще очень хотелось есть. И спать. Даже непонятно, чего больше.
Тело ныло. Мучил кашель.
Хоть и весна, но тепла так и нет… Это же Питер! Так что хотеть от «Крестов»?
Тонкая серая роба не грела. А он уже почти сутки сидел на каменном полу – стоять просто не было сил.
Кровать отстегивается от стены лишь на ночь, а поутру – всё сначала.
Таковы правила для карцера. Это такая маленькая-маленькая комнатка. Одиночка.
Но попал он сюда совершенно заслуженно…
Последние несколько суток – это только бесконечные драки в камере.
Филя так и не понял: а может быть, он уже кого-то убил? И теперь его будут судить еще и за убийство? Хотя уже хорошо, что не убили его самого. И это реально было настоящей удачей.
Но те – типа «крутые», как они сами думали, ребята – просто еще не знали, на кого нарвались.
Уроды!
«С такими глазками – только в девочки!» – услышал в свой адрес Филя, лишь только переступил порог камеры… А дальше последовал удар. Сильный. Очень сильный.
И стало очень обидно. А еще больше – страшно. Оттого, что его могут сломать.
И он дрался. Дрался несколько дней подряд. Пока, похоже, не проломил кому-то голову. Или чего-то не сломал.
И вот… Практически отдельный номер! В лучших традициях этого заведения!
Но, по крайней мере, никто не бьет. И живой.
Только холодно.
Сам же он с головы до ног был в синяках. И всё болело.
Утро. День. Вечер. Ночь. Всё слилось в бессмысленном движении по кругу, и уже было совершенно не важно, что происходило, зачем и куда стремилось в итоге.
Просто больше некуда было спешить. А наказание в одиночке когда-нибудь всё равно закончится.
Так и случилось…
Его вернули в ту же самую камеру…
И он уже приготовился к схватке… Но теперь всё было по-другому:
– Наш чел – никого не сдал! – услышал он одобряющий гогот со всех сторон, после того как массивная железная дверь за ним плотно закрылась.
– Да пошли вы!
«Наш чел!»
Еще бы! Он дрался, как зверь. Вся накопленная внутри злость – на себя, на «друзей-подельников»…
… «Подельники!» … Это Артём-то с Пашкой? Да какие из них подельники?! Слились, как последние… Как говорится, так, ни о чём…
… На всё то, что осталось там, на воле, и отныне было ему недоступно… И, на всё то, что еще недавно казалось совершенно невозможным… Оказаться … в тюрьме…
…