Девятое сердце земли. Тери Аболевич
вернуться домой никаким иным способом. Вынужден сообщить, что эта крепость – ваше последнее пристанище. Если война не закончится раньше.
Тишина. Люди не реагировали.
– Сержант Разин!
– Да, господин лейтенант.
– Распределите пленных по небольшим группам. Всех первым делом в медпункт – помыть, перевязать. Затем накормить как следует.
Матей выплюнул соломину и непонимающе захлопал глазами:
– Зачем это?
Конмаэл сжал зубы в попытке унять раздражение. Он подошёл к сержанту вплотную и тихо сказал:
– Они устали. Офицеры перед прибытием к нам гостят в госпиталях. Эти же попали сюда сразу после захвата. Они внутри что сжатые пружины, и прежде их следует распрямить. Людей для расстрелов у нас не так много, и я не хочу, чтобы они массово умирали или убивали себя в камерах сразу по прибытии. Дай поблажку, и пусть после сидят тихо.
Сержант хмуро пощипал себя за рыжий ус.
– Как прикажете, господин лейтенант. Только вот…
– Куда?! А ну, стоять!
Среди пленных возник переполох. Конмаэл не сразу понял, что происходит.
Один из них, растолкав остальных, ринулся прочь от грузовиков и устремился к дороге, но конвой тут же схватил его. Пленник упал, солдаты стали яростно бить его сапогами.
– Отставить! – рявкнул Конмаэл.
Беглец лежал, поджав под себя ноги и обхватив руками голову. Он дрожал.
– Его погнал страх. Он понял свою ошибку. Понял же?
Лейтенант не получил ответа. За спиной раздалось несколько выстрелов.
Когда Конмаэл обернулся, он увидел дымок, струящийся из солдатских винтовок, и двух пленных – они корчились на земле в разрастающихся пятнах крови. От алых лужиц шёл пар.
– Кинулись на нас, господин лейтенант, точно собаки бешеные. Что же нам оставалось делать…
В воздухе повисла растерянность. Раненые стонали, остальные пленные стояли смирно, боясь пошевелиться. Солдаты выжидающе замерли, глядя на молодого офицера.
У Конмаэла вдруг разболелась голова, и шея словно одеревенела. Он отошёл чуть в сторону и отвернулся, долгим взглядом заскользил по лесу и полям на горизонте. Всё идёт неправильно. Они должны были принять людей, осмотреть и залечить их раны и после этого отправить пленных в заточение. Без потерь. Одного он не учёл: с этой стороны решётки живёт и всегда будет жить надежда, если не на свободу, так хотя бы на смерть по собственному выбору. Конмаэл устало потёр переносицу. Ему нужно вернуть контроль над механизмом. Он вытащил из кобуры пистолет. Молча приблизился к умирающим, двумя выстрелами прекратив их страдания. Гул разнёсся вдоль крепостных стен. После подошёл к тому, что пытался убежать, отвлекая на себя внимание конвоя. Он по-прежнему лежал, наблюдая за происходящим.
Лейтенант не знал, как поступить. Руки у него дрожали, пистолет налился тяжестью десятка ему подобных.