Истории прошлых жизней. Из практики регрессолога. Издание второе. Дополненное. Валентина Валентиновна Полякова
Меня трясти начинает, когда вижу его за компьютером, как он играет в эти свои игры. В груди что-то сжимает, как будто дышать тяжело становится. Я даже спать стал хуже – очень переживаю за внука…
…Время шло. Болезнь Рирхо прогрессировала. Ему все сложнее было подниматься с кровати и выходить на улицу. Просыпаясь по ночам, он чувствовал озноб во всем теле и давящую боль в груди. Дышать было все тяжелей, его чаще мучила бессонница. Лежа по ночам на кровати, сотрясаясь от озноба и кашля, Рирхо не оставлял свои фантазии. В них не существовало больного одинокого мужчины – он был сильным, смелым, храбрым, неуязвимым, мог справиться с любой сложностью. Там у него были друзья, поклонники, там его любили и восхищались им. Там он мог спасти или уничтожить целый мир одним лишь усилием мысли, и только это ощущение было настоящим для угасающего мужчины.
Когда он перестал ходить на работу, он продолжал ходить в библиотеку. Это стоило ему больших усилий – библиотека находилась довольно далеко от дома. Но книги, фантазии! Он не знал другой жизни, да и не хотел знать. Легкий, красивый мир манил Рирхо, баюкал и утешал, другого было не нужно. Насильно таская свое изможденное тело за новой порцией впечатлений, он даже иногда забывал принять свои лекарства, которые облегчали кашель и боль. Но для Рирхо было не важно его самочувствие настолько, что, упиваясь фантазиями, он забывал есть, спать, совсем переставал видеть происходящее вокруг. Он шел по улице, не замечая людей, делал заученные движения, говорил заученные фразы, не имеющие для него никакого значения, но привычно помогающие ему получить желаемое. Если фантазий хватало надолго, он не выходил из комнаты несколько дней…
…Рирхо умер в своей постели в возрасте 37 лет. Он просто почувствовал, как его тело холодеет. Привыкнув к перепадам температуры от жара до озноба, мужчина не придал особого значения нарастающему с конечностей холоду. Охватив все тело, холод исчез внезапно. Рирхо, смотрел на себя, вытянувшегося в кровати, и думал, что это тело какое-то странное – изможденное, бледное, худое – в его фантазиях нет такого героя. Человек, лежавший перед ним, не имел ничего общего с тем образом себя, к которому он привык в своих мысленных приключениях. Он точно знал, что тот мужчина, которого он видит никогда не жил полной жизнью: он не знал радости труда, наслаждения общением, он не чувствовал женщин, не понимал детей, не ощущал тепла весеннего солнца, не печалился от потерь. Этот мужчина жил, как кукла без души. Вот и сейчас он лежал, как застывшая кукла, ожидающая своего кукловода.
«Зачем эта мертвая кукла в моих фантазиях?» – подумал Рирхо, и вдруг абсолютно отчетливо понял, что так было всегда. Что это он жил этой куклой, так и не сумев соединиться – тело отдельно, душа отдельно, ничего нельзя было поделать, так сложилось изначально. И вместе с тем, он понял, что и не хотел ничего делать – фантазии были так удобны,