Странствия по двум мирам. Хуан Тафур
для монахов, приветствовали их. Взрослые женщины носили балахоны и черные вуали, такие же, как у женщин Санлукара. Юные девушки щеголяли в длинных рубахах и платочках, то и дело мелькавших за окнами. Когда они дошли до самого верхнего дома, одна из девушек, замешкавшись, не успела скрыться за дверью, и Тафур нечаянно встретился с ней глазами. Из-за этого он налетел на камень, заставив споткнуться и брата Берната, державшегося за вторую ручку корзины. Дальше начинался крутой подъем.
Они шли друг за другом по тропинке, меняя уставшую руку на каждом повороте. Уже после трех-четырех таких поворотов длинная улица под ними напоминала рыбий хребет с отходившими от него мелкими косточками-переулками. Корабли флотилии походили на горстку бусинок, разбросанных на голубом покрывале. Тафур нашел глазами удлиненные силуэты галер. И ему снова вспомнился штурман, вглядывавшийся в морскую даль.
– Боюсь, я обидел вашего приятеля, – сказал он Бернату, когда они остановились перед следующим поворотом. – Даю слово, это не входило в мои намерения. А вас я тем более не хотел обидеть.
Бернат поставил корзину, взялся за ручку другой рукой и жестом показал Тафуру, чтобы тот сделал то же самое.
– Видимо, у вас на то есть свои основания, – повторил он слова штурмана. – Только сдается мне, что брат Маркус успел вам наговорить с три короба про генуэзцев.
Они снова пустились в путь. Тропка сделалась такой узкой, что им приходилось ступать, ставя одну ногу перед другой, вдобавок корзина то и дело застревала в камнях. Брат Бернат шагал впереди, и его голос временами словно пропадал.
– Скотто – опытный мореход, несмотря на свою молодость. Он происходит из генуэзского рода Сальваго, давшего лучших моряков на всем Средиземноморье. Последние годы он верно служил Родосу, хотя перешел к нам от пирата Винченцо Коломбо.
Из генуэзского рода Сальваго, давшего лучших моряков на всем Средиземноморье. Где он слышал эти слова? Не в Испании, нет, – во Флоренции, в кабинете у Медичи. Семейство Колонна из рода Сальваго упоминалось в числе гостей на свадьбе юного Пьерофранческо. Он нащупал свободной рукой мешочек с цирконом и взглянул на море. Нет, и глубокая синева греческого моря бессильна воспроизвести цвет глаз его прекрасной дамы.
Брат Бернат продолжал что-то говорить. Тафур уже утерял нить его рассказа.
– Так, значит, его имя Сальваго, а не Скотто?
– Сальваго – это и есть Скотто, которые приняли имя Сальваго, присоединившись к их гильдии моряков. Со стороны матери он принадлежит к знатному роду Колонна, ни больше ни меньше, поэтому некоторые зовут его Коломбо, а может, это из-за его патрона Винченцо… Насколько мне известно, при крещении ему дали имя Христофор Скотто.
Тафур нахмурился. Выходит, он оскорбил знатного генуэзского дворянина? Они в очередной раз остановились на повороте тропинки и поменялись ручками. Пот лил с них градом.
– В общем, это достойный человек, вот что я хочу сказать… К тому же он искусный штурман, не говоря уже