Ученик мага. Тахир Шах
повелитель роскоши, благородный и исполненный достоинств,
От чьего дыхания Пахман преисполнился гордостью;
Он был одним из сынов Али Мусы Разы,
Блистательное солнце, взошедшее после сияющей зари.
В Индию он прибыл из Кабула,
Ступив на мостовые Бурханы, он превратил город в райский сад.
Когда же ему пришла пора вернуться на Небеса,
Он покинул эту юдоль смертных, не взяв с собою ничего.
И в день его кончины на чашу весов истины легли
Лишь слова: сейид Мохаммед Джан Фишан Хан».
На Бурхану опустились сумерки. Мы с Хафизом Джаном сидели на террасе его дома, предаваясь воспоминаниям. Его сыновья-подростки принесли нам угощение: гранатовый сок и кишмиш – смесь фруктов и орехов. Жена Хафиза Джана хлопотала на кухне – готовила роскошный праздничный ужин в честь моего приезда. Над крышами разносился голос муэдзина – вечерний призыв к молитве. Хафиз Джан потрепал старшего сына по щеке.
– Мухаммеду уже пятнадцать, – сказал он. Мальчик стоял не шелохнувшись. – Скажи-ка нам, Мухаммед, кем ты будешь, когда вырастешь?
– Я хочу стать хранителем могилы набоба5 Джана Фишана Хана, – последовал ответ.
Довольный тем, что сын станет продолжателем семейной традиции, Хафиз Джан запустил свои огромные пальцы в бороду.
Нас ждал грандиозный пир. На медных подносах внесли три огромных горы плова: с кусочками говядины, с курицей, с рыбой. Сыновья Хафиза Джана пригласили меня за стол. Их мать осталась на кухне. Мой гостеприимный хозяин разломил на кусочки наан6 размером с овечью шкуру и положил лепешку передо мной. Пуштун выбирал из плова самые большие куски мяса и передавал мне один за другим, будто золотые самородки. Хозяева дождались, пока я трижды вкушу от угощения, и лишь после этого сами приступили к еде.
– Будь благословен этот день! – постоянно приговаривал Хафиз Джан. – Любое страдание проходит, и лишь муки голода возвращаются. Ты оказываешь нам большую честь. Ешь! Ешь-ешь!
Я то и дело порывался спросить, возьмет ли этот великий иллюзионист меня в ученики, но приходилось сдерживаться. Время для таких вопросов придет, когда будет исполнен первый долг гостеприимства.
Изобильный пир подошел к концу, и Хафиз Джан неподражаемым жестом вытер пальцы о бороду. Он откинулся назад и еще раз возблагодарил Бога за мой приезд. Потом воздал хвалу Джану Фишану Хану – за то, что тот привел меня в Бурхану.
Я ответил, что приехал сюда не только из-за Джана Фишана Хана – еще я очень хотел повидаться с самим Хафизом Джаном.
Вот он, подходящий момент. Придав лицу серьезный вид – насколько это было возможно после такого обильного угощения – я спросил пуштуна, привлекают ли его по-прежнему волшебство и иллюзии?
Хафиз Джан несколько смутился.
– А, так ты о тех фокусах? – переспросил он, теребя себя за ухо. – Глупости какие, правда?
– Как это глупости? Было же так здорово! Ты научил
Набоб (наваб) – титул правителей в некоторых провинциях на востоке Индии – прим. автора.
Наан – пресная пшеничная лепешка; такие лепешки пекут в северных районах Индии, а также в Пакистане и Афганистане – прим. автора.