Одолжение себе. Мила Маравская
создавала дополнительную свободу беспрепятственно струящимся по щекам соленым ручьям.
Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем ей удалось успокоиться. Обессилев от собственных рыданий и, продолжая, по инерции нечасто всхлипывать, она, наконец, произнесла тихим и охрипшим голосом:
– Что дальше?!
Незваная гостья, сидевшая все это время тихо и неподвижно, немного пошевелилась в своем кресле, глубоко вздохнула и, видимо, делая усилие над собой, негромко сказала:
– Прости меня, пожалуйста, но так было нужно! Иначе ничего не выйдет! – ее голос чуть заметно задрожал.
– Да, хватит уже извиняться!– безжизненным голосом, но довольно резко ответила она. Но, недолго помолчав, все же спросила: – А что именно должно выйти?
Гостья тоже недолго помолчала и твердо, но, при этом, ласково ответила:
– Все исправить!
– А-а…, ну, ясно! – выдохнула она, продолжая всхлипывать. – И, как? – ее голос прозвучал совершенно глухо.
Случившаяся с ней истерика полностью смысла потоком слез все краски сегодняшних переживаний, погрузив ее в состояние спокойного созерцания и ожидания неминуемого окончания происходящего с ней абсурда.
На секунду ей показалось, что она окончательно помешалась, но она поспешила отогнать от себя эту совсем уж безрадостную мысль.
– Ты вернешься назад на полгода, в свое прошлое, и не станешь совершать той… ошибки, а позволишь ситуации развиваться по другому сценарию! – все также тихо и спокойно ответила гостья.
– Так просто?! Вернусь и все исправлю! – она прищелкнула языком. В голосе звучала горькая ирония и такая же горькая усмешка исказила ее лицо. – А поможете мне в этом, вероятно, именно вы! – и это не было вопросом.
Сначала она только вновь усмехнулась, но затем усмешка перешла в тихий глухой смех, который начинал становиться все громче, грозя перерасти в очередную истерику.
Еще одна истерика только с противоположным знаком грозила окончательно измотать ее. Поэтому гостья поспешила довольно резко прервать развитие истерики, неожиданно и стремительно поднялась из своего кресла, быстрыми шагами пересекла комнату и, остановившись возле кресла, присела на его подлокотник так, что теперь их лица отделяли друг от друга не более тридцати сантиметров.
В это мгновение смех застрял где-то в ее горле, и ею овладело такое ощущение, как будто они с гостьей незаметно поменялись местами, и та теперь сидит неподвижно в кресле, а она сама, сидя на подлокотнике, нависает над ней и едва заметно улыбается одними глазами.
Полумрак комнаты больше не мешал ей рассмотреть лицо незваной гостьи, оно было слишком близко!
– Ну как, теперь узнаешь?! – ласково спросила гостья и положила свою руку ей на плечо.
Именно в момент этого прикосновения сковывавшее ее тело оцепенение полностью исчезло, и она почувствовала, что снова может свободно двигаться. Вот только от настигнувшего ее шока пошевелиться ей так и не удалось.
Только