Вороньи игры. Саша Канес
Тауфик Магриби с детства славился замечательным красноречием. Ему удалось убедить саудовского инвестора в том, что почти безукоризненно подготовленная операция сорвалась исключительно из-за проклятой турбулентности, за которую ни Ханан, ни сам Тауфик ответственности нести не могут! Никто не ведает планов Аллаха: может быть, в этот раз он решил просто напугать неверных и заставить их тратить еще больше сил и денег на организацию охраны в своих нечестивых воздушных портах. Впрочем, инвестор, как и он сам, прекрасно понимал, что к Аллаху все это не имеет никакого отношения. Инвестор качал нефть, и Тауфик считал, что инвестору необходимо делиться с теми собратьями, у которых нефти нет. Зачем доктору Магриби выглядеть рэкетиром, если можно быть борцом за святое дело? Зачем инвестору выглядеть жертвой вымогателей, если он может стать добровольным жертвователем во славу ислама? И народу тоже лучше продолжать пребывать в тупости и в нищете, но верить, что шейхи, муллы и шахиды добьются для всех правоверных лучшей доли и превосходства над прочим миром. Для этого не нужно тяжело работать, не нужно о чем-либо думать и совсем не обязательно чему-то учиться: только терпение, молитва и джихад!
Из-за недавнего экстраординарного происшествия Тауфику и Ханан не только пришлось мобилизовать все свои возможности, но и соблюдать чрезвычайно жесткие условия конспирации. «Береженого Бог бережет!» – сказала монашка, натягивая на свечку презерватив. Старо, банально, но очень верно! Еще со времен студенчества Тауфик полюбил эту шутку и сделал ее одним из основных принципов своей жизни. Он сменил машину, водителя и в очередной раз паспорт. Он договорился о встрече в городе, где спецслужбам не до него и не до Ханан. Доктор Магриби, разумеется, несколько беспокоился, но в душе все равно был уверен, что Ханан доложит ему, что злополучный корабль с драгоценным грузом уже свободен. А дополнительные расходы все равно покроет инвестор. Никуда не денется!
Кафе еще пустовало. Никто не сидел и за вынесенными на улицу пластмассовыми столиками. Завсегдатаи должны показаться в заведении только после захода солнца.
Владел заведением пятидесятилетний сирийский араб. И он сам, и его двоюродный брат с сыновьями неплохо готовили, хорошо и почтительно обслуживали гостей. Поэтому были все основания предполагать, что вечером клиентов наберется достаточно. В ожидании разрешенного часа сам владелец бизнеса сидел в глубине хозяйственного коридора и любовно начищал роскошные, в половину человеческого роста кальяны, предназначенные для особо почетных гостей.
Тауфик взглянул на часы и осмотрелся по сторонам. Вокруг – никого, кроме трогательной пары парижских стариков, бредущих со стороны главной улицы, поддерживая друг друга. Покрытая редким седым пушком голова дедка заметно подрагивала то ли просто от слабости, то ли от паркинсонизма. Одной рукой старик опирался на алюминиевую палку, а другую галантно подставлял своей спутнице. На самом же деле старушка была