Сердце, тебе не хочется покоя!. Василий Лебедев-Кумач
иссохшим
Полулег на белый столик
И смешно жует губами,
И на солнышко глядит.
Где-то борется полмира,
Где-то гибнут в битве жизни,
Куют мысли и машины
Под навесом грузных крыш.
Где-то слезы, где-то крики,
Кто-то умер и родился,
Где-то пекло, где-то хаос,
А в кофейне тает тишь.
Смутно слышны плески моря,
Женский смех и брань торговцев.
Голубь сел на тротуар,
Чистит сизое перо.
Солнце камни раскалило,
Но прохладно под навесом
Греку старому уютно,
Греку старому тепло.
«Я, кто любовью так недужен…»
Я, кто любовью так недужен,
Беспомощен среди преград,
Быть может, я ей просто нужен,
Как развлеченье, как наряд?
Быть может, я ее игрушка,
Забава тягостных минут,
Как та вон шитая подушка,
Как из фарфора лилипут?
Копной волос змеисто-рыжих,
Быть может, тешится она —
А я… зачем на сердце выжег
Любви святые письмена?
Ужели снова я обманут
Пожатьем маленькой руки?
Опять мечты бесследно канут
В глухое озеро тоски.
«Я дрожал как в лихорадке…»
Я дрожал как в лихорадке,
Был от страсти знобко-пьян.
Аспирина две облатки
Положила мне в карман.
Погрозила пальчиком,
Губки сжала жалостно:
«Будь, смотри, пай-мальчиком,
Не болей, пожалуйста!»
Разлука
Тихонько рукой барабанил,
Угрюмый и странно немой.
И чай в недопитом стакане
Покрыл перламутровый слой.
Чертил по клеенке квадраты…
Да, все разлетелось, как дым,
Свершилось, что было когда-то
Лишь призраком, зыбким и злым.
Ушла… Навсегда, без возврата.
Сказала: – Не жди, не встречай!..
И пальцы рисуют квадраты,
И стынет невыпитый чай.
«В блокноте нашел я старый…»
В блокноте нашел я старый,
Наспех записанный адрес,
И вспомнился бал и пары,
И личика тонкий абрис…
Она ушла, как другие.
Весеннего счастья стопами.
И только буквы немые
Хранят о ней нежную память.
«Вся хрупкая, вся зыбкая…»
Вся хрупкая, вся зыбкая,
Вся точно из углов,
С ребяческой улыбкою
Бросает блестки слов.
Сверкнувши, вдруг завянет вся
И плачет, хохоча…
Кто любит – тот обманется,
Ведь к тайне нет ключа.
«Нынче – ярко до слез. Мы вдвоем…»
Нынче – ярко до слез. Мы вдвоем.
Жизни чаша до края полна.
И смеется, смеется весна
В каждой