Завещание. Нина Вяха
насквозь пропитанную бедой и злорадством. Хелми порой ведет себя как старая бабка на завалинке, подумал Лаури с отвращением. Не то, что он – big city boy. Мальчик Большого Города.
Когда она замолчала, Лаури немного устыдился своих мыслей. Ему стало ужасно жаль Арто. Он мысленно представил себе детское тельце и исходящий паром кипяток, и увиденное причинило ему почти физическую боль.
– Так когда ты приедешь?
– Зачем? Я не собираюсь…
Он был удивлен ее вопросом.
– Но Арто лежит в больнице!
– Так врачи же говорят, что он поправится…
– Да, но… Лаури!
– Я не могу приехать, у меня работа.
– Подожди, с тобой хочет поговорить Анни.
– Нет, не надо, я не хочу с ней разговаривать!
Но Хелми уже исчезла, и он услышал, как старшая сестра перехватила трубку. Он это даже скорее почувствовал, чем услышал, и тут же ощутил, как его горло сжалось в тонкую соломинку и ему стало трудно дышать.
– Лаури, сейчас же езжай домой.
Едва он услышал голос Анни в трубке, как события субботней ночи моментально всплыли у него в мозгу, и Лаури понял, что его битва проиграна, даже не успев начаться.
– Я не знаю, получится ли отпроситься, – промямлил он, уже понимая, что у него нет выбора – надо ехать.
– Речь идет не только об Арто. Есть еще кое-что, Лаури.
Анни внезапно понизила голос, словно не хотела, чтобы Хелми ее услышала.
– Вот как?
– Я чувствую, что должно произойти что-то ужасное.
Отпроситься было несложно, желающих работать в Рождество и на Новый Год хоть отбавляй: недавно приехавшие провинциалы и просто одиночки, которые оставались в городе, чьи улицы внезапно пустели. В такие дни больше платили, да и выпивка была куда лучше. Так что Лаури в тот же вечер сел на автобус до Хапаранды, отыскал себе местечко в самом конце салона и прислонился к окну.
Он чувствовал себя измученным. Стыд жег его изнутри. Он не знал, как будет теперь смотреть в глаза сестре.
Анни разбудил треск будильника Пентти в соседней комнате. Она сразу догадалась, что сейчас половина пятого утра, потому что в это время нужно доить коров – из года в год, все семь дней в неделю. Это было столь же неизменно, как молитва в церкви, и она поняла, что уже не сможет заснуть. Несмотря на то, что поздно легла и что Онни, который спал рядом с ней, кричал во сне, Анни уже и не помнила сколько раз, так что больше она спать не собиралась, во всяком случае, этой ночью уж точно.
Она лежала и прислушивалась к звукам в доме: как отец занимался своим утренним туалетом, одевался, варил кофе – все как обычно. Анни оставалась в постели, пока не услышала, как открылась и закрылась входная дверь и следом заскрипел мерзлый снег под резиновыми сапогами. После чего встала.
Анни бросила взгляд на себя в зеркало. Выглядела она уставшей. Она и была уставшей. С тех пор, как она приехала домой, усталость постоянно одолевала ее. Точила как жук-короед. Она ни с кем не могла поделиться