Как сломать себе жизнь. Кэт Марнелл
публичные казни. Теперь здесь кишмя кишели коровы! А на вершине холма находились остатки частично сгоревшей крепости с каменными стенами и башней. (Как вскоре выяснилось, волшебное место – здесь курили травку.)
Там я сразу стала намного счастливее и пребывала в этом состоянии следующие несколько лет. Школа-пансион казалась настоящим раем для подростков, куда родители не допускались, – именно о таком месте я грезила, зачитываясь «Сепаратным миром». Я завтракала, обедала и ужинала в компании сверстников, после чего отправлялась к себе вместе с другими сверстниками. Никаких родителей! Никаких скандалов.
В ту первую зиму мне ни разу не взгрустнулось о доме. Я была абсолютно довольна. Близкими друзьями пока не обзавелась, но это меня не тревожило. Мне нравилось ездить по субботам в Бостон, кататься на общественном транспорте, любоваться закатом. Как здорово в большом городе – я стала совсем взрослой! Однажды в выходные я даже взяла свою кредитку «для непредвиденных расходов», зашла в салон на Ньюбери-стрит и перекрасилась в платиновую блондинку, что мне строго-настрого запрещалось. С тех пор я так и осталась блондинкой.
По воскресеньям я сидела в кампусе. Моя соседка Манджари уезжала к родным, жившим неподалеку, в Эйере, поэтому наша огромная комната оказывалась целиком в моем распоряжении. Я украшала стены прихваченными из дома фото Мэрилин Монро и Сида Вишеса, потом уютно устраивалась в постели, заранее запасшись чипсами Doritos и колой из школьного буфета, и перечитывала «Клуб лжецов» Мэри Карр или «Эди» Джин Стайн. Я медленно смаковала шоколадку Hershey, наслаждаясь каждым кусочком, выскребала перхоть от перекиси и таращилась в окно на коров. Они мычали на холме, составляя мне компанию, – и это меня утешало.
С этими самыми коровами я дружила следующие три года, проведенные в Гротоне. По крайней мере, я так думала. Дописывая главу, я выяснила, что моих рогатых товарок выращивали вовсе не ради молока! Это был мясной скот породы «блэк ангус», принадлежавший ресторану Gibbet Hill Grill, и каждый август стадо сгоняли к так называемой Кровавой ферме «на переработку». То есть каждый сентябрь я видела уже других коров. Боже, какая жуть! Хорошо, что тогда я этого не знала!
Та первая зима пролетела быстро. Я совсем не скучала по своим. В школе дела шли лучше некуда. Разве что за исключением… угадаете? Правильно: оценок. Брр. Оценок. О боже. Оценок. Оценок!
В первый зимний семестр в Лоуренсе оценки у меня были отвратительные. Несмотря на маленькие классы и уроки в виде семинаров и «круглых столов» (что мне действительно нравилось), некоторые предметы мне попросту не давались, особенно геометрия, и в середине зимнего триместра меня в связи с неуспеваемостью перевели на академический испытательный срок. Перед итоговыми экзаменами средняя отметка выросла до «удовлетворительно с плюсом», но лишь благодаря колоссальным усилиям и занятиям с дорогими репетиторами, которых родители оплачивали дополнительно.
Эх… Бо́льшую часть времени, отведенного