Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках. Джон Бушнелл
и Кологривском уездах (Костромская губерния) и в Романовском уезде (Ярославская губерния). Отцам в этих вотчинах разрешалось покупать вольные грамоты для дочерей за 350 рублей с подтверждением, а иногда и без подтверждения от бурмистра, что они негодны для замужества245. Маловероятно, что отцы стали бы покупать свободу нетрудоспособным дочерям. Отчеты о штрафах, взысканных с противящихся браку женщин, или об отпускных грамотах для них касаются только имений Глебовых-Стрешневых в Ярославской и Костромской губерниях, но не многочисленных владений семьи в других губерниях.
Юсуповы, владевшие многими вотчинами во многих губерниях, судя по всему, вплоть до 1830-х гг. оставляли без внимания брачные тенденции своих крепостных, а возможно, даже и не знали о них. Мы можем лишь ориентировочно предполагать, исходя из имеющихся данных, что князь Николай Борисович Юсупов (1751–1831) запрещал заключение браков за пределами своих имений. Когда в 1780 г. он изменил размер тягла в своих барщинных имениях с двух супружеских пар на одну, он, вероятно, считал, что создание супружеских пар невозможно без принуждения, и посему обложил незамужних женщин штрафом в 10 рублей. Документы не указывают, с какого возраста женщинам приходилось платить штраф, не говоря уже о том, была ли какая-либо необходимость в такой мере246. Каково бы ни было правило, оно, почти несомненно, быстро вышло из употребления: ничего подобного не встречается в последующих правилах вотчинного управления, выпущенных Николаем и его сыном Борисом Николаевичем (1794–1849)247. Правила управления юсуповскими «степными имениями», где крепостные занимались барщинным трудом, за 1825, 1831 и 1844 гг. были весьма подробными, но не содержали никаких положений о браке248. Какие соображения были у Николая насчет браков крепостных, имело, пожалуй, мало значения, потому что, занятый государственными делами, поездками за границу и коллекционированием живописи, он был нерадивым хозяином. Как писал о том времени его сын Борис, даже когда из вотчин поступали подробные отчеты, юсуповская московская канцелярия «избегала труда поверить подробные отчеты, и если она получила таковые, то как бы боясь их огромность, помечала к сведению, клала под сукно, а там передала в архив на вечное истление, и от того-то дела по всем имениям шли так худо, что до сих пор с необыкновенными моими усилиями едва могу дать им правильный ход»249.
Судя по уцелевшим материалам, с 1780-х до начала 1830-х гг. юсуповские документы молчат о проблемах с незамужними женщинами, по крайней мере в отношении степных и малороссийских имений: эта тема не только совершенно отсутствует в инструкциях, посылавшихся приказчикам, но не затрагивается также и в переписке между вотчинами и московской канцелярией250. Отсутствие доказательств может считаться доказательством отсутствия. Такой вывод можно сделать из трехсторонней переписки 1843 г. между бурмистром маленького имения в Костромской губернии, московской канцелярией и Борисом Юсуповым. Бурмистр сообщает, что крепостные мужики
Там же. Л. 48, 49; Д. 279. Л. 23, 46–46 об.; Д. 283. Л. 13; Д. 281. Л. 2–2 oб., 4–4 об.; Д. 288. Л. 10 об., 75–76 об.
В 1832–1833 гг. произошел такого же рода переход от оброка к барщине в так называемых «малороссийских» вотчинах Юсуповых. Здесь тоже была сделана попытка увеличить количество женатых пар, но не путем штрафования незамужних женщин, а наделением дворовых девок 10 рублями и коровой для привлечения женихов из крестьян (
РГАДА. Ф. 1290 (Юсуповы). Оп. 3. Д. 6732. Л. 18–23 (Правила от 1825 г.);
Здесь я в большой степени полагаюсь на работы Сивкова и Насонова, упомянутые выше; оба автора были в курсе проблем браков крепостных, но ничего не сообщают ни о выводных, ни о выходе замуж на сторону.