Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках. Джон Бушнелл
и делали это по крайней мере с 1790-х гг. (те, которым в 1834 г. было за 50 и за 60). В действительности все юсуповские крепостные в Тульской губернии следовали принципу универсального брака255. Возможно, отцы-староверы не хотели отдавать дочерей в православные дворы.
Крепостные крестьянки Юсупова, которые вообще ни за кого не соглашались выходить замуж, жили в Ярославской, Костромской (как было известно Борису Юсупову) и Нижегородской губерниях256. По результатам ревизии 1834 г. в 49 деревнях вотчины Романовского уезда проживали 841 крестьянин мужского пола и 1071 – женского. Женского пола было на 27,3% больше, чем мужского, – почти несомненный знак того, что многие взрослые женщины никогда не были замужем. В выборке из этих деревень (493 мужчины, 646 женщин) около 14% взрослых женщин никогда не были замужем257.
То, что многие из его крепостных были старообрядцами, беспокоило Бориса Николаевича. В 1832 и 1833 гг., вскоре после наследования родовых владений, Юсупов посылал один наказ за другим, настоятельно призывая управителей принять меры к повышению посещаемости церкви и нравственности (он тоже связывал раскол с блудом). При этом он считал старообрядцев наиболее заслуживающими доверия крестьянами (имея в виду, по всей видимости, их склонность исправно выполнять свои повинности) и беспокоился, что, став православными, они могут перестать таковыми быть. Вместо жесткого нажима он попытался прибегнуть к мягкому увещеванию: в 1846 г. его московская канцелярия созвала его ярославских крестьян, занимавшихся в то время торговыми делами в Москве, на собрание, где священник сказал проповедь о благе принадлежности к единой истинной церкви. Староверы пришли к выводу, что это совершенная бессмыслица258.
Сын Бориса Николай, вошедший в наследство в 1849 г., в 1852 г. составил «Правила взимания оброка с крестьянских девиц»: «В прежные времена в вотчине был такой обычай: крестьянская девка, нравственное воспитание которой было пренебрежено родителями и которая росла не под страхом, предавалась безнаказанно разврату, рожала детей, подкидывала их, честного брака избегала, а потом, когда старилась, вступала в те секты раскола, которые потворствуют разврат; для предупреждения этого наложен был на всех женщин без изъятия оброк. После некоторых изменений в настоящее время этот набор взимается в следующем виде: с девиц 17-ти лет – 1 р. 50 к., в 18-ти лет – 1 р. 75 к., в 19-ти лет – 2 р., в 20-ти лет и далее по 3 р.»259
Cтоль незначительный «набор» мог быть не более чем досадным неудобством. Отсылка Николая к изменениям предыдущих ставок предполагает, что этот сбор ввел еще его отец Борис, желавший, чтобы его староверы перешли в православие, но остерегавшийся принуждения. Борис (или, возможно, сам Николай) решил, по-видимому, обратить отвращение своих женщин-староверок к браку в еще один, хотя и не особенно большой источник дохода. Юсуповым понадобилось весьма долгое время – вероятно, по причине невнимания первого Николая Борисовича к тому, что происходило в его поместьях, – чтобы отреагировать
Спасское и Прилепы были в четверке самых крупных из юсуповских владений в Тульской губернии. В этих четырех селениях 400 мужиков 25 лет и старше были женаты и только двое, возможно, так и не женились; среди женщин этого возраста 418 были замужем, одна нет, и две других, может быть, нет (РГАДА. Ф. 1290. Оп. 3. Д. 6783. Л. 22 об. – 51, 53 об. – 67, 95 об. – 120, 162 об. – 171).
О староверах в нижегородских вотчинах см.: РГАДА. Ф. 1290. Оп. 3. Д. 4352 (1830). Л. 55, 64–66, 75, 115–117 об. О Костромской губернии: Там же. Оп. 3. Д. 4715, комплект ревизских сказок Костромской губернии за 1834 г.; там тоже много подтверждений.
РГАДА. Ф. 1290. Оп. 3. Д. 4322. Л. 182 об. – 264.