Камера смысла. Ольга Хейфиц
докладчиков окружают те, кто не успел задать вопросы в ходе выступления. Журналисты медицинских изданий щелкают телефонами, делают записи, переходят от врачей к участникам эксперимента и обратно к врачам. Платон пробрался к Анастасии. Они с Анной сидят на своих местах, возле них устроились врач и два журналиста.
Платон подошел и присел на корточки прямо перед женщинами. В руках у него блокнот, а сам он выглядит предельно серьезным.
– Вы прекрасно выступали, Анастасия, ваш рассказ очень вдохновляет. Если можно, я хотел бы задать вопрос вам и вашему курирующему врачу. В порядке очереди, разумеется, – он улыбнулся, демонстрируя смиренную готовность ждать, сколько потребуется. Тем временем он может лучше разглядеть Анну, стараясь, однако, не сосредотачиваться на деталях. Прямо вровень с его руками, уверенно делающими пометки в блокноте, оказались ее колени. Очень узкие, острые, беспечно выставленные на его плотоядное обозрение, на правой – маленькая родинка. Она без чулок, и, опустив голову ниже, он видит, как кожа с тонкими лучиками загара обтягивает ее лодыжки, и наливается кровью венка на крошечной щиколотке. Он явственно слышит запах ее тела, вдавленного в неудобное шершавое кресло, и запах этот туманит его голову.
«Мы готовы», произнес чей-то далекий голос. Это врач, что курировал Анастасию в ходе эксперимента.
– Платон Вальтер, лаборатория криобиологии, университет Беркли. Прежде всего позвольте поздравить вас, Анастасия, с положительным и устойчивым результатом терапии. А что касается сегодняшней темы, я хочу обратиться с вопросом к вам и вашему врачу. К вам – как человеку, получившему мощный опыт трансцендентного состояния, и к вам, доктор, как ученому, работающему в области мозга. Что будет с Анастасией дальше?
– Вы имеете в виду, не вызовет ли привыкания этот препарат? – доктор, на бейдже которого было написано Роналд Грин, устало потер переносицу под слишком плотно сидящими очками. – Нет, вещество не токсично и предоставляется в микродозе. К тому же, как было сказано выше и неоднократно, еще ни один доброволец не выказал желания повторить опыт.
– Да, Платон, поверьте, это столь концентрированное осознание, столь важное, что переживать и перерабатывать его я буду всю оставшуюся жизнь. Сколько бы она ни продлилась, – дружелюбно произносит женщина.
– Возможно, я недостаточно точно выразился, – на сей раз Платон обводит взглядом всех людей перед ним, задержавшись на лице Анны чуть дольше необходимого. – Разве это переживание и есть тот результат, который мы, современные ученые, хотим получить? Насколько эффективно это применимо к реальной жизни за пределами кабинета психиатра или студии йоги? Я полагаю, людям нужны предсказуемость, стабильность и видимый эффект в обычной жизни. Проникновение в строение цветка и вкус винограда, сопричастность к ритму Вселенной – прекрасно, но зачем это вам? А если это действительно возымело для вас сакральное