Камера смысла. Ольга Хейфиц
ты хочешь, Платон?
В кабинете очень тихо.
– Я хочу жить легко и безответственно, – наконец произносит Платон, не открывая глаз. – Я хочу быть легким… как в детстве, – он шевелит лишь губами. Его дыхание ровно. – Легкость бытия, да. И я не пустой. Это не пустое желание, это утешение.
– Утешение? – спрашивает Питер. – Расскажи об этом.
– Каждой душе потребно свое утешение. Изживать это бессмысленно и бездумно. Я хотел бы разрешить себе быть свободным.
– Так что же тебе мешает?
– Требования. Мой рассудок требует быть ответственным перед теми, кто меня окружает.
– Платон, – тихо произносит Питер. – Давай попытаемся подписать мирное соглашение между твоим рассудком и бессознательным. Иначе этот неосознанный конфликт рано или поздно навредит тебе. А теперь скажи, что ты противопоставил своему желанию жить легко?
Платон молчит. Потом отвечает:
– Вредные привычки, злоупотребление, проблемы с отцовством. Я назначаю их себе как средства и причины для самобичевания.
– Зачем этот парадокс, Платон? Зачем ты выбираешь зависимость и немощь? – спрашивает Питер. Ответа не последовало. Тогда он объясняет: – Ты делаешь это, чтобы иметь возможность уйти от ответственности, наложенной самим на себя.
* * *
– Сеанс продлился около получаса, – сказал профессор. – За это время мы выяснили прелюбопытные вещи. Мы зафиксировали три пары желаний, что противоречат друг другу, вызывая во мне внутренний конфликт. Одни из них – мои настоящие желания, другие – созданные моим мозгом для того, чтобы соответствовать социальным ожиданиям. Общественно навязанные, так сказать.
Я не буду сейчас вдаваться в подробности, но представьте себе, как странно мне было узнать, что иллюзии нужны мне ради того, чтобы подменять истинные желания и снимать с меня ответственность за мою жизнь.
Должно быть, я выглядела весьма озадаченной, потому что доктор Вальтер взглянул на меня и весело рассмеялся.
– Сложно понять? Или вы уже ликуете, что я безумный, растерявший остатки разума мистик?
– Ну что вы, Платон… но вы правы, тут я нуждаюсь в некоторых разъяснениях.
– Проще простого. Если говорить совсем грубо, то выходит, что по своей природе я всегда стремился жить легко, непринужденно и хорошо. Беспечно. Что, разумеется, не лезет ни в какие рамки, если рассуждать по законам нашего общества. И эту свою истинную мечту я прикрыл желанием разума быть профессионалом, быть амбициозным, быть крутым и успешным мужиком, чтобы мои женщины могли мною гордиться, знакомые завидовать, а сам я мог бы все время чувствовать свои крепкие стальные яйца.
– Круто.
– Весьма. Так вот, в связи с этим есть еще ряд нюансов. Например, я никогда не хотел детей. Ну честно. И теперь я не боюсь об этом говорить. Но в моей семье подобное признание равнялось бы самоубийству. Мои родители просто прокляли бы тот день, когда я явился на этот свет, не иначе как прямиком из преисподней. В их понимании не хотеть детей