Камера смысла. Ольга Хейфиц
Анна блестяще училась в колледже, она достигла таких успехов, что директор предложила ей подумать о поступлении в Берлинский университет Гумбольдта и даже похлопотала о подаче документов. Так что в 18 лет Анна сдала экзамены на кафедру философии. Должен заметить, с выбором дисциплины она не ошиблась… н-да… А потом она увлеклась археологией, в чем немало преуспела, впрочем, об этом вы наверняка наслышаны.
– О да, с тех пор как Анна стала членом Лондонского общества древностей, она приобрела более широкую известность, и я стала следить за ее исследованиями. Знаете, мне было неловко сразу проводить параллели, но ваша жена всегда ассоциировалась у меня с Ларой Крофт, – я и правда, считала Анну настоящим воплощением героини авантюрного романа. Красивая, немного даже слишком привлекательная для серьезного исследователя, она была всегда окружена ореолом тайны и шлейфом романтических приключений. Среди ее поклонников были самые известные мужчины: министры, писатели, арабские шейхи и английские аристократы. Я очень хотела узнать о ней побольше из уст единственного мужчины, которому она принесла клятву верности.
– Тут вы не первая находите сходство, – заметил профессор Вальтер. – Я сам поначалу грешил подобными аллегориями. Она действительно разъезжала по всей Азии и Африке, раскапывала древности, переводила манускрипты, исследовала, сопоставляла, выдвигала гипотезы. Не вылезала из Индии, Камбоджи и Бирмы. Я помню, как встречал ее в аэропорту: она выходила в зал ожидания всегда первая, с огромным рюкзаком, туго подпоясанная, маленькая, загорелая, вся в каких-то царапинах, как сорванец, глаза сияют, как у ребенка в сочельник…
* * *
Анна никогда не сомневалась, что у нее получится. Рано или поздно все усилия себя оправдают, время ответит ей взаимностью, и, возможно, она даже явит человечеству какое-нибудь откровение, разведает секреты средневековых мистиков или формулы древних каббалистов.
Впервые она оказалась на раскопках во время университетской практики и навсегда оставила свое сердце в одном из древних камбоджийских храмов. Все ее существо – тело и нервы – вновь и вновь влекло к таинственному, сокрытому в вечности. К неведомым сооружениям, поросшим влажным пушистым мхом, потонувшим в эвкалиптовых джунглях, истомившихся в пустынных песках.
Она так увлекалась полевой практикой, что чуть не попала под отчисление из-за постоянного пропуска лекций. Вместо теоретических занятий Анна бесконечно колесила по размытым дождями колеям бирманских поселений, пропадала в египетских барханах. Вечерами, после утомительных и прекрасных часов раскопок, укрывшись в тишине палатки у подножия молчаливых руин, она смахивала нежной кисточкой пыль с находок, фиксировала предположения и воображала, как однажды непременно откроет нечто, способное изменить представления о мире.
После третьего