Город на холме. Рина Гонсалес Гальего
В йешиве нам рассказывали, что он хотел сослать всех евреев в Сибирь, но праведники поколения вымолили у Всевышнего спасение, и Сталин умер, не успев осуществить свой план. Я, дурак, тут же задал вопрос, почему праведники поколения не отправили вовремя по тому же адресу и Гитлера, и тут же получил от учителя указкой по пальцам.
Меня бросало то в жар, то в холод, никогда раньше ни один человек не вызывал у меня такой реакции. В какие-то моменты я был готов поклясться, что я ей нравлюсь и что она хочет понравиться мне. Через минуту я уже был уверен, что мне затмило разум мое, как выражалась гверет Моргенталер, непомерное самомнение. К самомнению я был склонен всегда, но именно гверет Моргенталер сделала так, что оно стало таким непомерным. Куда я лезу? Что я делаю?
Малка взяла мою руку в свои. Нежные филигранные пальчики с бледно-розовым маникюром, маленькие ладони. Надо же, сколько силы может быть в таких маленьких руках.
– Я же пришла, Шрага. Я же чем-то руководствовалась, раз пришла.
Мы стали встречаться каждый Шаббат. Я только этим и жил, но и гверет Моргенталер старался не забывать. Если не мог зайти, обязательно звонил.
Накануне Хануки Малка сказала мне, что ее девочки уезжают на межпраздничные дни к родственникам в Йерухам, и пригласила меня к себе домой.
– Твой отец спустит меня с лестницы и будет прав.
– Мой отец уважает мое право общаться с кем мне хочется и как мне нравится. Если бы он вел себя по-другому, мы бы не жили в одной квартире. И потом отец так перепугался, что я увязну в религии, что больше его уже ничего не способно напугать.
Малка жила в Маале-Адумиме. Автобусы не ходили, пришлось добираться на тремпе[38]. Ко всему и снег выпал. Я еще никогда в жизни так не мерз и думал, что мне уже не отогреться. Много я понимал.
Она открыла мне дверь в немыслимо коротком голубом халатике с серебряной вышивкой.
– Малка, надень что-нибудь, неприлично.
Голубой халатик сделал пируэт на стройных гладких ногах и исчез из прихожей.
– Тебе не нравится – катись, – донеслось из глубин квартиры.
Это было сказано так, что я понял, что она меньше всего хочет, чтобы я катился, и более того, на сто процентов уверена, что я этого не сделаю.
– Мне очень нравится. Но боюсь, что твоему отцу это не понравится.
– Отец уехал на конференцию в Швейцарию.
Снег снова повалил, за окном девятого этажа было видно только низкое хмурое небо и светящиеся окна в соседних домах. Я рассматривал комнату. Светлая деревянная мебель, низкая широкая тахта под лоскутным покрывалом, везде стоят и стопками лежат книги на разных языках. На комоде напротив кровати – телевизор с видеоприставкой и пара фотографий в рамках. Одна древняя, черно-белая – молодой мужчина с черной бородой в свитере крупной вязки держит на руках смешную малышку в белой косынке. Другая цветная, недавняя – Малка со своими красавицами в одинаковых джинсах и расшитых стразами кофточках. Я не сразу заметил, как она явилась из кухни с подносом. На нем стояли две огромные кружки, и над каждой возвышалась шапка белой пены.
– Это пиво?
Малка
На окраинах израильских городов существуют специальные точки, тремпиады, откуда можно доехать до места назначения на попутке. Обычно это место совпадает с автобусной остановкой.