В сумраке зеркала. Сергей Анатольевич Кулаков
1786 г. Квартира Моцарта. Сальери и Констанца.
Сальери: Неужели дела обстоят так плохо?
Констанца: Очень плохо, господин Сальери. После того, как сняли оперу Вольфганга, у нас совсем нет денег.
Сальери: А как же академии? Насколько я знаю, концерты Моцарта пользуются популярностью.
Констанца: Так и было, только когда сняли оперу, повсюду разошёлся слух, будто император за что-то недоволен Вольфи, и число господ, желающих участвовать в подписке, сильно уменьшилось. Теперь, если и удаются концерты, большая часть денег уходит на покрытие долгов, а они всё растут – мы такие непрактичные люди.
Сальери: Чем же занимается Моцарт?
Констанца: О, господин Сальери, он работает не покладая рук.
Сальери: Что же он пишет, оперу?
Констанца: Вольфи говорит, что ему вряд ли закажут новую оперу…
Сальери: Могу я взглянуть?
Констанца: Он не любит, когда роются в его бумагах, господин Сальери.
Сальери: А Вы принесите записи. Я только взгляну и сразу отдам. Ведь я – друг Вашему мужу, и потом, кто может по достоинству оценить труд композитора, как не его коллега?
Констанца: Ну, хорошо, только Вы ничего не говорите Вольфи, а то он станет сердиться.
Констанца входит в кабинет и почти сразу выходит. В руках у неё несколько листков, которые она передаёт Сальери.
Сальери: Невероятно… Это совершенно против всех правил, так не пишут музыку! (Смотрит дальше) Однако, какое смелое решение.
Слышен шум входной двери.
Констанца (шепотом): Это Вольфи… (быстро относит записи и возвращается. Появляется Моцарт) У нас гости…
Моцарт: А, синьор Сальери, извините, что заставил ждать.
Констанца: Не правда ли, господин Сальери так любезен, что посетил нас?
Моцарт: После того, как сняли мою оперу, друзья-музыканты перестали бывать у нас.
Сальери: В самом деле?
Моцарт: Государя нашего озаботила пущенная сплетня, что «Фигаро» – политическая опера. Что за вздор прислушиваться к чужим мнениям!
Сальери: Мы не можем судить императора, хотя бы нам и казалось, что решения его не вполне справедливы! У него столько забот…
Моцарт: Конечно, синьор Сальери! Однако, вот что любопытно: заботы не мешают императору снять оперу, но эти заботы не позволяют ему видеть, что даже после того, как оперы нет в репертуаре, вся Вена распевает арии из «Фигаро».
Три четверти часа назад я зашёл в трактир, чтобы выпить немного вина. Там старик-скрипач наигрывал арию «мальчик резвый, кудрявый»… Играл он скверно, но посетители – обыкновенные, простые люди – вдруг запели. Никто из них, конечно, не знал слов, они пели мотив… Тут император ничего не может поделать!
Сальери: Прошу меня извинить, мне пора! Благодарю Вас, Констанца.
Моцарт: До свидания, синьор Сальери.
Констанца: Позвольте, я провожу Вас.
Уходят. Моцарт ходит по комнате, потом садится в кресло и задумывается. Входит Констанца. Моцарт улыбается ей.
Констанца: Отчего ты так говорил с господином Сальери? Ведь вы, кажется,