Дневник школьника 56—57 года. Юрий Бевзюк
не плакали. У Ольги на глазах выступили слёзы, она покраснела – я теперь наблюдал за ней, так как вдобавок к тому, что повела себя недотрогой, заметил, что её охаживают, по меньшей мере, двое, и только её, – больше никакую! Чувствовалось, что она вот-вот расплачется, вот какое она была ещё дитя, хотя старше меня месяца на два. Ну, ребята, увидев, что девчонки распустили нюни, стали над ними подтрунивать, особенно старался я. Это вдруг разозлило Ольгу и она дрожащим голосом крикнула: «Замолчи!! Ты… хвастун!» Запомнила укор мне Светы Билько и отплатила за насмешки над их огорчением. Я смутился, не ожидал от девчонки такой смелости (именно девчонка была, грудок совсем не видно, а уже через год еще какие!) и замолк. С тех пор я вообще ни над кем не насмехаюсь [зато и не терплю малейшей насмешки над собой по сей день, что даже граничит с потерей чувства юмора: я понимаю юмор, но умный, т.е. тонкий. Что ж, ещё Маяковский сказал: «Для веселия планета наша мало оборудована»]. Признаться, этот выкрик её меня уязвил, я считал, что не противен ей. [Может и был, тогда я ещё не знал, что мудрые греки говорили в таких случаях: «Мне твой смех неприятен»]. Так она преподала мне урок, извлёк, вернее [раз не известно заранее, приятно твоё подтрунивание другому или нет – лучше вовсе воздержаться]
…И до конца колхоза я мало ею интересовался, пока кто-то не сказал мне, что за ней «бегают» сразу двое: Сокол Толя и Осипюк Валерий. Я стал смотреть на неё ещё внимательней, и всё равно чувства не было ещё, слабый какой-то намёк, и лишь в вагоне поезда на пути домой что-то возникло
Когда еду в поезде, у меня обычно грустное, мечтательное настроение, вспоминаю светлое, а больше создаю его в мечтаниях. Но тогда к этому примешалось новое
У окна вагона возле прохода прямо перед моими глазами часто стояла Ольга, рядом с нею Сокол, а немного поодаль неизменно Осипюк. Сокол был красивый парень небольшого роста, черты лица тонкие, с красивыми тёмно-серыми глазами, нежный румянец, русый чубчик. Фигура ладная, крепкая, несмотря на малый рост: он был несомненно красивее всех парней. Но за всей этой изящностью скрывалось скотское отношение к девушкам. Он сильно матерился, цинично отзывался о девочках, именно о них, а не о девушках постарше, своих сверстницах – он шел в 10-й, и был для них мелковат, говорил всякие пакости о девятиклассницах, далёкие от того, что действительно даже могло быть. [А я уже тогда сочувствовал женскому полу, понимая, что несёт основную тяжесть рождения и воспитания детей, всю ответственность – и ещё когда разума нет и быть не может. А Сокол был на 2 года или почти старше, но тогда мне, конечно, и в голову не могло придти, что его, такого красавчика, могли уже развратить сами женщины или окружение]
Осипюк тоже был небольшой паренёк, но красотой отнюдь не брал: и без того лобастый, главным образом из-за узкого лица, сходящего клином к подбородку, он ещё назад волосы старательно зачёсывал, видимо, чтобы казаться умнее.