Тени. Никита Андреевич Меренков
вырваться из поводка и умчаться в направлении хижины. Тени начали обретать все более плотные черты, становясь чем-то осязаемым, их чернота стала темнее ночи, а их силуэты становились все более отчётливыми. Настоящий ужас сковал меня, запрещая мне не то, что кричать или двигаться, а даже дышать. Я задыхался, чувствуя, как тени подступают ко мне, как деревья свили из своих хищно острых сучьев клетку для меня. Я чувствовал, как тьма начинает заползать в мою душу, медленно, зловеще и жадно пожирая мое сердце… как вдруг Вуф рванул, что есть мочи поводок и меня вместе с ним. Мои обмякшие от ужаса ноги легко поддались ему, и мой герой буквально вырвал меня из этого заточения. Я бежал за ним, что есть мочи, стиснув поводок в руке, чтобы не потерять свой единственный шанс на спасение из этого леса. Я бежал и чувствовал, как ветки хлещут меня по лицу, по рукам и плечам, как корни отчаянно пытаются меня схватить, а тени нагоняют, хрипло дыша мне в спину. Волосы на загривке встали дыбом, сердце бешено вырывалось из груди, живот от страха сильно свело, а слезы огромными каплями падали из моих широко раскрытых глаз. Я старался не моргать, потому что я боялся, что если я закрою глаза, а затем открою их, то увижу, что снова очутился в такой западне, увижу ту густую непроницаемую тьму, часть которой навсегда поселилась во мне. Вуф буквально вырвал меня из кривых лап леса, и я упал на лужайку перед своим домом, выпустив поводок из рук. Пес мгновенно ворвался в дом, а я на карачках полз, падая и раздирая руки о камни и упавшие ветви. Я оказался на крыльце и видел, что даже сам дом становится темнее, что луны больше не видно на небе, а туман окутал все вокруг дома. Он был настолько плотным, что видно было лишь тени, выступающие из него, жадно смотрящие на меня. Дверь легко поддалась мне, и я ввалился в залитую тусклым светом прихожую. Я, стоя на коленях, пытался закрыть дверь. Одеревеневшие пальцы не слушались меня, я не мог нащупать щеколду, а губы скривились в гримасе настоящего ужаса, пытаясь вымолвить хоть какую-то молитву. Но ничего ни шло на ум, и тут я вспомнил ванную с заколоченным окном и яркой лампой. Я вспрыгнул на ноги, и рванул туда. Я не заметил даже Джесс, выглянувшую из своей комнаты, я промчался мимо нее по коридору и свернул в ванную. Я заперся там, и поклялся себе, что никого туда не пущу и не выйду до рассвета. Я сидел в углу, свернувшись калачиком, как избитая собака. Я скулил и ревел, как никогда в жизни, залитый спасительным светом. Свет струился, как дождь с небес, обволакивая не только предметы и меня, но и мое сердце. Я слышал, как Джесс тарабанит в дверь, что-то крича неразборчиво, я видел, как маленькие завитки тьмы начинают проскальзывать под дверь в ванную. Но мой спасительный свет, словно огонь, обжигал их. И тут я услышал истошный нечеловеческий крик, переходящий в стон. Это была Джесс. Моя Джесс. Я был парализован от этого крика, я пытался зажать уши, чтобы не слышать, я просто сидел свернутый в углу и плакал. Я ничего не мог сделать.
***
Я продолжал сидеть на полу, скуля и ненавидя себя за