Интерлюдия Томаса. Дин Кунц
у нас такой возможности. И не будет никогда.
Может, это только мое воображение, но у меня возникает подозрение, что последние слезы еще и горькие, не только соленые.
Когда я запиваю пару таблеток «Ноу-Доз» газировкой, он спрашивает:
– Ты часто так подстегиваешь нервную систему?
– Не часто.
– Если будешь пить их слишком много, сынок, допрыгаешься до кровоточащей язвы. Избыток кофеина разъедает желудок.
Я откидываю голову назад и выпиваю слишком сладкую газировку несколькими большими глотками.
Когда бросаю пустую банку в ближайшую урну, Донни спрашивает:
– Как тебя зовут, сынок?
Голос тот же, но тон меняется. Его дружелюбие исчезает. Когда я встречаюсь с ним взглядом, глаза у него по-прежнему синие, но в них появляются стальной отлив, ранее отсутствовавший, и настороженность.
Иногда самая невероятная история может оказаться слишком невероятной, чтобы быть ложью, а потому подозрительность уходит. Я решаюсь пойти этим путем:
– Поттер. Гарри Поттер.
Взгляд его такой же острый, как перо детектора лжи.
– С тем же успехом ты мог бы сказать: «Бонд. Джеймс Бонд».
– Видите ли, сэр, так назвали меня родители. И имя это мне очень нравилось до появления книг и фильмов. Но после того, как кто-то в тысячный раз спросил, действительно ли я волшебник, я начал задумываться, а не поменять ли мне имя, скажем, на Лекса Лютора[3] или что-то в этом роде.
Дружелюбие и общительность Донни на какое-то время превратили «Уголок гармонии» в Винни-Пухову опушку. Но теперь воздух пахнет скорее не морем, а гниющими водорослями, огни над бензоколонками такие же резкие, как в комнате допросов полицейского участка, и глянув на небо, я не могу найти ни Кассиопеи, ни другого знакомого созвездия, словно Земля отвернулась от всего знакомого и успокаивающего.
– Если ты не волшебник, Гарри, тогда чем же ты занимаешься по жизни?
Не только тон изменился, но и дикция. И у него, похоже, возникли проблемы с краткосрочной памятью.
Заметив удивление на моем лице, он истолковывает его правильно, потому что говорит:
– Да, я помню, что ты сказал, но подозреваю, что это далеко не все.
– Извините, сэр, но я повар, и только повар. Я не из тех, у кого много талантов.
Подозрительность превращает его глаза в щелочки.
– Яйца… разбить и растянуть. Кардиологическое сужение.
Я вновь перевожу:
– Растянуть – три яйца вместо двух. Разбить – яичница-болтунья. Кардиологическое сужение – гренок с избытком масла.
С глазами-щелочками Донни напоминает мне Клинта Иствуда, будь Клинт Иствуд на восемь дюймов ниже, на тридцать фунтов тяжелее, не таким симпатичным, лысеющим и обезображенным шрамом.
Следующая его фраза звучит словно угроза:
– «Уголку гармонии» не нужен еще один повар блюд быстрого приготовления.
– У меня нет намерений искать здесь работу, сэр.
– А
Александр Джозеф (Лекс) Лютор/Alexander Joseph «Lex» Luthor – суперзлодей и заклятый враг Супермена.