Дворец в истории русской культуры. Опыт типологии. Лариса Никифорова
к включению княжеской власти в ее провиденциальную перспективу.
Христианство уживалось с язычеством, «ассимилировало его, включив языческие верования и обряды в свой вероисповедно-культовый комплекс»[297]. Как показал А.М. Панченко, христианство на русской земле в начальный период было лишено этического компонента, не связывалось с нравственным уничижением, а сама церковь отождествлялась не столько с обществом верующих, сколько с храмом: «Если церковь – храм, то одним храмом ограничивается сакральное, «христианизированное» пространство. Все, что вне храма, это пространство мирское, где поведение человека подчинено не «письменному закону», но отеческому обычаю»[298]. Эпизод из взаимоотношений князя Святослава с Феодосием Печерским А.М. Панченко интерпретировал как сосуществание двух образов жизни – языческого и христианского. Княжеские палаты с гридней продолжали служить местом, где жили и управляли «по отеческому обычаю». Христианский храм был другим пространством, требующим соблюдения иных заповедей.
Княжеский двор христианского времени был, как и в более раннее время, замкнутым организмом, выполнявшим и хозяйственные, и оборонительные, и административные функции. В христианское время на нем появилась церковь, и княжий двор превратился в своего рода «двойное» пространство, где репрезентировано и христианское, и языческое понимание природы власти, они равноправны, но локализованы и разведены. Как, например, на княжеском дворе в Любече (XI в.), где, как предполагают археологи, проходил известный из летописей съезд князей[299]. Княжеский «дворец» с палатами, обильно украшенными рогами туров и оленей (талисманами, оберегами) и христианский храм – два сакрально-политических центра, репрезентирующих сосуществование сакрально-магического и сакрально-символического компонентов летигимации власти.
Ритуалы, задававшие княжеской власти сакрально-символическую окраску, были связаны преимущественно с пространством церкви. «Восшествие государя на трон, – писал Н.М. Карамзин, – соединено было с обрядами священными: митрополит торжественно благословил Долгорукого властвовать над южною Россиею; киевляне, новгородцы сажали князей на престол в Софийском храме. Князь в самой церкви во время Литургии стоял с покровенною главой, в шапке или клобуке (может быть в венце)…»[300]. В церквях князей венчали и погребали их тела. Символическое пространство церкви гарантировало «правильность» и надежность атрибутов суда и правежа: в Киеве «суд и мерила» были в ведении Десятинной церкви[301].
Княжеские соборы с просторными светлыми хорами и дополнительными залами, где князь совершал причастие, принимал послов, составляли часть равновесного политического пространства: одностолпные палаты на хорах Софийских соборов в Киеве, Новгороде, Полоцке, Николо-Дворрищенского и Георгиевского собора в Новогороде[302]. Прежде всего именно они и назывались в летописях «палатами»[303].
Власть
Гордиенко Н.С. «Крещение Руси»: факты против легенд и мифов: Полемические заметки. Л., 1984. С. 99 – 100.
Панченко А.М. Красота Православия и Крещение Руси // Панченко А.М. О русской истории и культуре. СПб., 2000. С. 334.
История русской архитектуры / Пилявский В.И. и др. СПб., 1994. С. 13.
Карамзин Н.М. История государства Российского. В 12-ти т. Т. 3. М., 2003. С. 110.
Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII вв. … С. 168.
Брунов Н.Н. О хорах в древнерусском зодчестве // Труды секции теории и методологии (социлогической) ИАИ РАНИОН. Т. II. М., 1928. С. 93–97.
Штендер Г.М. К вопросу о галереях Софии Новгородской (по материалам археологического исследования северо-западной части здания) // Реставрация и исследования памятников культуры. Вып. II. М., 1982. С. 6 – 27.